Он добрый! Все поняли?

Внешне он таким, ессно, вовсе не кажется, и вообще всегда готов позубоскалить и в грызло кому-нибудь дать. Но в подлости ни разу не замечен, хороших людей обычно чувствует и, вообще, душевно ранимый человек, на самом деле.

Что касается прошлого

Однажды в юридическо агентство Антона Дикина зашла молодая женщина. Э... нет, не вошла, а въехала на мотоцикле, вышибив при этом действии дверь. Волновал ее, в принципе, вопрос получения неплохого наследства, которое завещал ей отчим.
Одно за другое, третье за десятое. Там и претенденты другие нашлись (не всегда люди, а, возможно, и нелюди вообще).

Естественно, варианта не полюбить друг друга у них не оказалось.
После массы перепетий, погонь, стрельбы и прочего в духе жанра, наследство перешло к красивой мотоциклистке, и Антон вовсе не остался внакладе.

Ну, а потом у них родился Миро. Имя весьма необычное для этого мира, но именно на нем настояла мать. То, что она не человек выяснилось уже позже, когда Миро исполнилось лет восемь.

Сначала стали происходить странные вещи, исчезать люди, а потом в фамильный особняк зашел демон. Выяснилось, что мамочка не просто так, а одна из иерархов чужого мира. И подчиненные, само собой, манкирующую своими обязанностями хозяйку решили наказать.

Семья Миро подалась в бега, в процессе которых папаша куда-то сгинул. И сама мама, спасая Миро, пожертвовала собой, запечатав вход в этот мир для своей семьи (как потом выяснилось не до конца).

Вот такая вот история.

Произошло все это, когда Миро было около шестнадцати, то есть был он к тому моменту вполне уже сформировавшийся и много чего понимающий юноша.
Потом он, как полагается, кого-то из родственничков нашел, некоторым отомстил, но настоящей правды так и не выяснил.

Вот так и живет. Перебивается заказами, уничтожает всякую мерзость, проигрывает в карты, пьет, находится в состоянии постоянного безденежья и очень хочет вновь разделить миры.

Ночной гость выдержал поток слов стоически, молча достал кошелек, и отсчитал втрое сверх того, сколько мог стоить новый замок, причем, вместе с дверью, которая, как ни в чем не бывало, висела на петлях и жалобно поскрипывала.

Миро взял деньги и, не пересчитывая, сунул в задний карман. Мотнул головой, прогоняя остатки сна, зевнул и, скрестив на груди руки, приготовился слушать.

- Время не терпит, его видели в центре города.

- Его? – он слегка приподнял бровь.

- Зовут Ярослав. Серые волосы, мглистое лицо, ты многих таких видел.

- Вампир, - губы Миро исказила кривая усмешка.

- Отброс слияния, - кивнул ночной гость.

Миро снова зевнул:
- Что в нем такого, чтобы будить посреди ночи? Заурядная нечисть, в этом городе этих кровопийц подвое в каждом подвале и это я еще чиновников не посчитал.

- Высший.

Миро встал, выудил из холодильника бутылку и припал к горлышку:
- Высших вампиров не существует. По крайней мере, здесь и сейчас...

Ночной гость позволил себе слегка улыбнуться.

- Окей, предположим... если он турист, то, действительно, мой клиент.

Гость усиленно закивал.

- Иди пока, я разберусь.

***
- Ух, ты ж, и чего это вы в кровище по уши?
Как здорово. А он их и не искал. Так, вышел побродить по ночным улицам воздухом подышать, тем более что и дождь, наконец-то, кончился.
- Эй, сероволосый, я тебя спрашиваю?

- Что это вы к нам прицепились? – проговорила девчонка.

Это надо ж, двенадцать лет от силы, а еще что-то вякает... или не двенадцать? Ведьма. Впрочем до настоящих представительниц этой породы ей еще расти и расти. И понять, что истинная сексуальность вовсе не в оголении, а, как раз, наоборот ей тоже не мешает.

Так-так, господа хорошие, а сдается мне, что я вас носом чую.

- Мясная лавка у нас, с работы возвращаемся. Я у ножей, сестра у прилавка трудится.

Миро упер руки в бока и отвернулся:
- А цвет лица тебе тоже в магазине подпортили?

Он крутнулся на каблуках и выпустил в вампира три пули. Тот качнулся в сторону.

- А я-то уже боялся замерзнуть, - рассмеялся Миро, выхватывая острый длинный клинок.

Ведьма отступила, она могла поклясться, что раньше ничего подобного не видела. Охотник и вампир двигались так быстро, что сложно было уследить за их движениями. Фигуры казались смазанными, там, где только что мелькали руки и головы, разрезало воздух отсвечивающее синим в неверном свете ночного фонаря лезвие.
Наконец, Миро ухватил вампира за руку и с той силой, на какую только был способен, оприходовал о стену:
- Отдохни!

Лезвие описало круг и вошло в тело вампира в районе солнечного сплетения, пригвоздив к стене. Он дернулся и застыл.

Ведьма завизжала и, отрастив когти, бросилась на Миро.

- Отдохни, - повторил он, слегка отклонился в сторону, пропуская позабывшую все на свете от ярости девицу мимо. Споткнувшись, она растянулась на дороге.

- Оставь ее!

На этот раз Миро удивился сильнее.

Вампир выгнулся, ухватился за лезвие и выдернул.

Так-так, - Миро сел на высокий бордюр и закинул ногу на ногу. – Высший, значит. Не обманул, чучело.

Вампир отошел от стены, помог подняться подруге, но поединок пока не продолжал.

- Поговорим? - Миро дотронулся до пояса.
Пистолет просился в руку.

Сколько чувств и эмоций было потеряно, сколько сил кануло ни во что. А результатом явилось то, что он потерял последнюю нить, ведущую к тому, кто разрушил его жизнь. Впрочем, и к самой жизни он со временем научился относиться философски: кем бы он был сейчас, если бы отец был жив, и мать находилась где-то поблизости? Вряд ли прежним и уж точно не самим собой.

Взор вампира загорелся и потух, так что трудно было понять, вывела ли его из себя ухмылка Миро или он вспомнил что-то свое, давно ушедшее.

- Лучше вспомни, кто бы в этом городе настолько желал твоей смерти, что разбрасывался деньгами, - Рангмир открыл рот, но Миро его перебил, - довольно немалыми, смею тебя уверить.

- И ты их взял? – вместо ответа спросил вампир.

- Я сказал, что подумаю.

В камине, любовно разведенным дворецким, мерно потрескивали поленья, случайные знакомцы разошлись по своим комнатам. Ведьмочку так и вовсе едва не унесли. От пережитого страха она настолько устала, что захмелела от первого же стакана. Очень скоро у огня остались только вампир и Миро, и никто из них не заметил исчезновения крылатой тени гаргульи. Хотя, возможно, они попросту не обратили на это внимания: мало ли, зачем понадобилось демонице уйти сквозь ночь?

Миро пил много, но почти не пьянел. Было ли то особенностью его получеловеческого организма, заклинание, впитанное с молоком матери, или просто ненормальность, он не знал. Но иногда она его просто-таки бесила. Иногда так хотелось напиться!

- И сколько ты намерен думать? – не выказывая эмоций, поинтересовался вампир.

Миро ухмыльнулся, влил в себя остатки пива и показал рукой нечто неопределенное. Вампир отсалютовал в его сторону бокалом темной жидкости и осушил его до дна.

- Вряд ли я поверю в то, что ты не знаешь своих заказчиков.

- Придется, - засмеялся Миро. – Меня вовсе не интересует, кому и почему помешал тот или иной демон. Если я вижу перед собой бездушную алчущую крови зверюгу, я ее уничтожаю. Черт возьми, этих тварей и так вокруг слишком много!

- Эдипов комплекс, - вздохнул Рангмир.

Миро скрипнул зубами и похлопал по кобуре:
- И мне чертовски не нравится, когда со мной происходят вещи, которые я сам не в состоянии объяснить!

Рангмир нехотя взял кочергу, поковырял паленья. Казалось, он к чему-то прислушивается. Миро мог бы поклясться, что видел, как несколько раз уши вампира дрогнули и приподнялись:
- Ты про знакомство с гаргульей?

Миро предпочел не отвечать. В конце концов, это была только его проблема, и демоническая часть крови давала о себе знать крайне редко. Вернее, только в случаях истинной опасности. Он настолько привык уступать наитию, что и не сопротивлялся ему никогда. И когда внезапно выкрикнул слова повиновения, никак не ожидал появления Пожирателя.
Могло ли то, что дает силы, повернуться против него?
Миро не знал, и от чувства неопределенности становилось еще более пакостно на душе.

- Моей гибели хотели бы многие, но вряд ли они догадываются, что я здесь.

- Настолько, чтобы вламываться ко мне посреди ночи и орать, что их люди нашли высшего?

Рангмир посерел лицом, хотя это весьма трудно было представить.

- Именно, - Миро был удовлетворен тем, что удалось поколебать его уверенность. – Думай.

Что бы за хрень здесь не происходила, у него самого было достаточно дел, чтобы куда-то ввязываться, в конце концов, он никогда не был альтруистом и не стремился им стать.