Начал, было, писать диалог с ктулхой, но оказалось, что ничего почти о нём не помню. Завтра перечитаю, допишу. Что может быть интересного в пути? Понятное дело, скажет кто то, смотря каком. Если речь о подземке, то, конечно, ничего интересного – грохот и темнота шахты за окном вагона. Мало кому приходит в голову разглядывать людей, сидящих напротив или стоящих, вцепившись в поручни. Между тем, ничего интересней и познавательней нет на свете. В приступе клаустрофобии люди в подземке настолько закапсулированы внутрь себя, что наружу выступают все их методы защиты, вся броня, которую они напяливали на себя в течение жизни. Одни ругаются на других, вторые отвечают тем же, третьи просто стоят и смотрят на скандалистов, полагая, что невмешательство – лучшая защита. И когда возмутитель спокойствия покидает вагон, молчуны с грустной улыбкой смотрят на жертву, как бы подбадривая – сегодня тебе досталось, завтра – мне, не переживай. Ответный взгляд обычно переполнен обидой – что мне сейчас твоя поддержка, лучше бы тогда помог, минуту назад. Это тоже дуэль, только безмолвная. Всё в природе человека сопротивляется подземке изо всех сил - и пьяный хулиган, и спящая девушка с книжкой, и дедуля, которому уже уступили, а он всё не унимается. Все они борются с приступом клаустрофобии, все боятся хотя бы на секунду, на полсекунды представить тот слой земли, под которым, погребённые, пытаются добраться до нужной точки. Отсюда и отрешённо-растерянные лица пассажиров, их повышенные возбудимость и агрессия, бесцельно бегающие глаза или напротив, повышенная весёлость, натужный смех, на глупые анекдоты и житейские истории.
Мало интересного в бетонной коробке под названием город. Если, опять же, не знать чего искать. Все города одинаковы, и это чистая правда, не зависимо от того, что вам скажут историки архитектуры, или культурологи. Но в городах живут люди, а уж они то сделают своё жилище неповторимым – всеми силами добьются, что бы две совершенно одинаковые древние башни, в разных городах падали совершенно по разному. Или каналы, построенные кочующим по планете архитектором, специалистом по каналам, были особенными. И заезжим туристам вдохновенные гиды говорили бы, что именно этот канал был построен этим архитектором на пике мастерства.
Что может быть интересного в космическом полёте? Звёзды? Виды планет из иллюминатора? Возможные неприятности после приземления? Всё что может быть интересным на приближающимся к десантной шлюпке корабле с дурацким названием Раритет, Безбоков вез с собой. В своей весьма тонкой, местами с листок картона, черепной коробке. Именно там выплавлялось то, что в последствии можно будет назвать «интересным приключением». Именно там прикидывались варианты, как можно использовать те ресурсы, что находились сейчас в его распоряжении. Марсианин и пиратесса. Мальчишка-капитан и изворотливый хулиган-политик, который в два счёта, не моргнув глазом, раскусил, признаем честно, нехитрую игру в дурака. Странную привязанность, если не сказать нежность, испытывает Алсо к мальчишке, с чего бы это? Алексу приходилось видеть, как капитан его гвардии распекал на чём свет стоит самых способных своих подчинённых. Или Саблин, министр финансов. Сколько раз приходилось видеть, как после очередной отповеди в адрес какого нибудь подчинённого, он вытирая вспотевший лоб, незаметно подмигивал президенту, мол – пусть учится не допускать малейших ошибок. В окружении Безбокова кадры ковались матом и выговорами, только ни на что не годных молча отправляли куда ни будь подальше на не сложную работу по силам.
Сейчас требовалось решить несколько важнейших вопросов, а именно:
1. Способен ли Безбоков решить проблему, располагая тем набором средств, который у него имеется?
2. Сумеет ли он в рекордно короткие сроки дорасти по уровню интриг до Алсо?
3. Нужно ли это, или искать другой способ привлечь его на свою сторону?
И, наконец,
4. Чем ему может помочь Оранжевая?
Оранжевая – не большая аграрная планета, с которой Брайбон заключил некогда торговое соглашение. Именно через неё ресурсы переправлялись к Ишианам. Схема переправки, придуманная Саблиным, давала Алексу возможность не просто тихо откладывать «на всякий случай», определённую сумму в ишианском банке. В течение пяти лет, в тайне даже от Саблина, с каждым рейсом, Оранжевая становилась чуть тяжелей. Примерно на один небольшой контейнер с ядерными отходами, которые правительство планеты скупало со всего сектора. Их учёные находились на пороге технологического прорыва, и принимали отходы у всех, кому они мешали переизбраться на выборах. Безбоков, будучи наследным президентом, переизбрания не опасался, но за всё время разработки местных ресурсов радиоактивных отходов и правда накопилось весьма приличное количество. Именно это и предложил использовать Саблин в качестве транзита – на планету садились контейнеры с «отходами», а к ишианам летели контейнеры с «продовольствием». А вот то чего Саблин не знал точно - Брайбонкие контейнеры строились из титана и других, не менее дорогих сплавов, а к ишианам отправлялись алюминиевые. Когда Алекс обратил внимание на разницу в грузоподъёмности брайбонских и ишианских кораблей, ему хватило всего двух поездок, чтобы договориться с владетелем Оранжевой о выкупе небольшой территории под транзитные склады. Вот только ангары этих складов строились из таких материалов, что узнай о них владетель, его бы на старости лет инфаркт разбил. Да и покрытые толстым слоем свинца могильники для отходов содержали неприличное количество платины, вольфрама, марганца, серебра и золота. Всё это сейчас мртвым грузом лежало на Оранжевой в ожидании своего часа.
Всё это проносилось в голове Безбокова, глядящего на скучнейший по сути своей космический пейзаж. Ну да, ещё корабль, который, не понятно с чего вдруг решил встать на его сторону. По большому счёту, все составляющие будущего уравнения на данный момент были переменными. Но тем интереснее становилось «задание для размышлений», к тому же расправа над ним пока что откладывалась. Так что «полевой выезд» Алекс сейчас воспринимал, как небольшую передышку.
Кту-у-лху всё время полёта упорно делал вид, что управляет шлюпкой. Ему пока ещё было важно хотя бы демонстрировать причастность к работе автопилота. Молодость.
- Кту. Можно тебя так называть?
- Моё имя для вас всё равно не произносимо. А транскрипция, что ж, как вам будет удобно.
в этот раз ты переборщил с "красивостями", слишком много метафор на маленький кусочек текста, оч витиевать смотрится 
