Мы редко умеем дожить до рассвета,
Идя через ночь неудачных надежд.
Запутавшись в складках прошедшего лета,
Почувствуем холод осенних одежд.

Но осень исчезнет, уйдет с листопадом.
Ей холодно, страшно и пусто самой.
Махнем на прощанье. И - надо-не надо
Увидимся с нашей последней зимой.

Ее победить будет вовсе несложно:
Кинжалом по горлу и яркая кровь
Растопит снега. Вот и все. Осторожно
Приходит рассвет. И весна. И любовь.

Что ж, пейте-гуляйте, Мы сделали это
Грустить об ушедших уже не с руки.
Пусть яркими красками встретит вас лето,
Ведь осень с закатом еще далеки.

Кто действительно хочет уйти, тот уйдет не прощаясь,
И будет считать, что еще глубоко повезло,
Что не надо оправдываться, каясь и ухмыляясь,
Продолжая глядеть на оставшихся через глухое стекло.

Кто действительно хочет уйти - не потратит время на сборы.
Паковать чемоданы с вещами - весьма неприятная вещь.
И намеренно выбросит ключ - не страшны ни соседи, ни воры,
Но промедлишь, и жалость прицепится, как сголодавшийся клещ.

Кто действительно хочет уйти, тот уйдет на рассвете,
Когда Солнце еще не взошло, но есть шанс, что уже не взойдет.
В это время все спят. Это на руку. Он не в ответе,
Он решил для себя и поэтому только уйдет.

Тот, кто хочет уйти, тот уйдет, ни о чем не жалея,
Вот еще - почему за него кто-то должен решать?
Но одно все же будет колоть - оставаться всегда тяжелее,
И гораздо труднее продолжить, чем заново все начинать.

На кон - с глаз пятаки.
Нахрен. Все не с руки.
Не с того конца и краю
Подошли к концу. Играю...

Разве стоило жалеть
Вместо нашей чью-то смерть?
Обождем-переживем,
На могилке подпоем.

Что, невесело? Я знаю.
И не для того играю,
Чтоб веревочку завить -
Горе горькую не пить.

Две обоймы. Три приклада:
Будто так оно и надо.
Было восемь. Стало трое.
Зато все теперь герои.

Черт, в солдатиков мы все -
В довоенной полосе.
Кто-то там не доиграл
И послал нас. Да, послал.

Я играю. Забываюсь.
Забываю. Плачу. Каюсь.
Отвлекаюсь. Отвлекаю.
Чем еще помочь, не знаю.

Что еще могу для них -
Этих раненых двоих?
До подхода вертолета
Три часа каких-то лета.

Без подхода до прихода
Рассопливилась пехота.
Остается ждать-пождать,
Хоть невесело играть.

И играю как могу:
Батарейки берегу.
Но приемничек-FM
Скоро сдохнет насовсем.

Есть граната на кармане -
Это плюс в каком-то плане.

Наполняясь прохладой теней
Жду ее сразу после заката,
И молочный кисель фонарей -
Свято оговоренная плата.

Остальное приносит сама,
Расширяя зрачки и сознанье,
Чья изнаночная сторона
Заставляет сбиваться дыханье.

Одиночество - горечь и мед,
То, чего никогда не хватало
В зазеркалье оконных пустот
Отражается грустным оскалом.

Маску городу. Маску без дна.
Не узнать, не найти, заблудиться
И забыться поможет луна,
Искривляя ландшафты и лица.

Кровь густеет. Вино холодно.
Время кончилось - полночь осталась.
Улыбаясь, я знаю одно -
Ночь пришла и реальность убралась.

Не кормясь с меча
Я кормлю топор.
Мясо палача -
Душегуб и вор.

Приговор вершат
Те, кто поумней,
Но вопрос решать
Всё же нужно мне.

А рубить с плеча -
Не из-за спины.
Право палача -
Тоже видеть сны.

Гладка рукоять,
Лезвие остро,
Нужно понимать
Это ремесло.

Вот стоит, кривит
Губы - ну валяй,
Я ж злодей, бандит,
Бей, дави, кромсай.

Но один закон,
Голова одна,
Если вышел кон,
Ей удар цена.

Есть один замах
И один удар.
Сколько сотен плах
Я перевидал.

Я и есть топор,
Сросся с ним, любя.
Совесть не в укор -
Я рублю себя.

И рублю собой.
Право умирать -
Лихо, как герой,
Нужно исполнять.

Аккуратные прямоугольники -
С одного края площади на другой.
Это будущие покойники,
Каждый из них изначально герой.

Каждый из них считается воином
И расстается с жзнью шутя,
Костьми за идею ложась успокоенно,
Не зная, что армия - это я.

Символ духа и воли, толкающий
Дикое мясо к нужной черте,
Всякую новую смерть отмечающий,
Примеряя как платье ее на себе.

Смерть одна? Это байки для начинающих.
Жизнь одна. И в который уж раз
Я в любовной агонии умирающих
Отдаю этот самый убойный приказ.

А собственно к чему? А чтобы так.
Ведь в тайниках сознанья
Нельзя хранить чужие расставанья
И расстоянье прожитой весны
Поток сознанья высветит как сны,
Что могут быть, но быть и не могли,
Когда слова стихами развели.

Паук в своих сетях, он знает,
Что будет делать и когда,
Но с мухой все равно играет.
Игра. Кругом одна игра.

Игра украдкой и прилюдно.
Самим собой и для других.
Без маски как-то неуютно,
И масок-лиц на семерых.

Декоративные подмостки
Из спин и длинных языков,
А блесны выдают за блестки
Для еще больших дураков.

Кто не играет, тот считает -
Любые игры - это зло,
Но дело в том, что все играют,
И он играет заодно.

А кто-то вечный и сутулый
Кидает кубик, режет нить,
Вскрывает карты, бьет фигуры,
Ход делает. Тебе водить.

Лезвие точного времени года - пятого
Режет небесные сферы как синтетический шелк.
Хмурое солнце краснеет угрюмо и матово,
Сыпется вместо дождя похожий на снег порошок.
Если шагнуть, то окажешься в правом безветрии.
Сон - это время событий, стремящихся вспять.
Здесь актуальны законы кошмара и тригонометрии.
Если понять где граница - получится их увязать.
Только зачем? Логика в форме словесности
Вытекла в марево псевдопонятных вещей.
Легче руками обшарить границы окрестностей
И раствориться. Не где-то, а как бы вообще.

Каждый раз забывая, зачем мы пришли,
закрываем друг другу глаза,всерьез опасаясь зеркал.
только сверху все видно и там, ослабляя накал,
вместо звезд все еще продолжают светь фонари.
и потерян в тумане единственно верный причал,
и застыли на дне все известные нам корабли.

Там, за гранью передовой,
Где мертвый всегда живой
Лицо врага обезличенно
Штыком кромсает по-доброму,

Солдату вне Очередной
Заградотряд за спиной
Пожалует орден гвоздичины,
Выросший между ребрами.

К счастью, лишь первой весной
Безымянный - значит чужой,
И История ляжет приличная
На могилы цветами собранная.

Залить свинцом глазницы и уйти,
На золото не хватит вшей в кармане.
Но коли ты и так не видишь дряни,
То значит нам с тобою по пути.

В тепле помоек было хорошо,
Помоек, выражаясь фигурально.
Я был понятен, и никто буквально
Не заставлял увязывать мешок.

Я был угоден. В этом свой изыск:
Пить с дураком и слушать его песни.
И даже императорский наместник
Запанибрата, если пьяный вдрызг.

Однако, обменяв звезду на грош,
Судя разумно, что звезда лишь форма,
А содержание гроша бесспорно,
Ты грош возьмешь, но с ним и пропадешь.

Следы кровенят. Сильно жжет в груди.
Я заболел бы, если б не был болен.
И все-таки, я кажется, доволен -
Моя звезда осталась впереди.

Роза, лежащая в серой золе.
Почерк стилиста насмешлив и ярок.
Жизнь приготовила новый подарок
Смерти, ведущей подсчеты в игре.

Верхом искусства стал сумрачный путь.
Смысл красоты безнадежно потерян,
Если он болью не удостоверен,
Если реальность не смог зачеркнуть.

Рамки сознания? Кажется, нет.
Рамки приемлемы лишь для картины,
Где под упавшим клинком гильотины
Критик с художником спят tet-a-tet.

Бубенчик шута
Считает до ста
Качается в такт с головой.
Играет не зря,
Сказали, остря,
Ученый, король и герой.

Висит над землей
Сдружившись с петлей
Изогнутой будто курсив.
Заправский шутник
Немного поник
Последнюю шутку забыв.

Но шапка шута
Звенит как всегда
Он сам себе вечно живой.
Хоть звук, но оставил
Поверх всяких правил,
А если такое – с тобой?