Ржавый бункер - моя свобода
Сладкий пряник засох давно...

С вашего позволения, закончу четверостишие позже. Когда надо будет.
Я уже привык к тому, что библиотека сайта формируется по Закону Старджона. Была слабая надежда, что обойдется - все-таки начинался раздел с безукоризненно стильной вещицы от Heretic, но... Не сложилось. Что ж, библиотека и задумывалась как "площадка молодняка". Просто когда выкладывается откровенная скукотища, невольно задается вопросом: кого больше жалеть, автора, не способного критически оценить собственный текст, или рецензента, который НА ТАКОЕ не подписывался.

А вот теперь - новый этап. Градом посыпались вещицы откровенно ученические, но... С прогрессом, что ли. Вы помните, как я издевался над "Ренегатом" P.Kardi. Ну-с, Павел и нынче радует нас произведениями, вызывающими немало вопросов, но мой глаз-ватерпас не обманешь. Человек работает надо собой.
Значит, мы его простим.

"Среди людей". Серьезному анализу не подлежит. Текстов об "афганском синдроме" - да извинит меня Павел, куда глубже и интереснее этого - я начитался всяких-разных еще десять лет назад. А написано их, наверное, тысячи. Можно было бы сказать, что ценность "Среди людей" - в неплохой передаче ощущения вырванности из мира, но... В массе своей, аналогичные тексты лишь этим и ценны... А сделано довольно аккуратно. Только зачем? Стих такой напал? Тоска заела? Или захотелось рассказать СОВЕРШЕННО РЕАЛЬНУЮ ИСТОРИЮ? Тогда расскажи ее так, как никто не смог раньше. И помни: свобода твоего самовыражения заканчивается там, где начинается моя свобода отворачиваться от чужих эмоциональных выхлопов. Ничто так не вредит репутации автора, как широкая публикация ШАБЛОННЫХ текстов.
Хотя кому-то они, понятное дело, очень понравятся. Но это уже вопрос самоидентификации читателя. Совпал внутренний настрой - есть попадание. Увидел читатель в герое себя - есть попадание. "Гарри Поттер" весь на этом деле висит.

"Палачи". Ну, типично ученическая вещь. Откровенная тренировка на описание ситуации через диалог. Хорошо, потренировался - так засунь в стол. Я же не выкладываю свои тренировочные тексты двадцатилетней почти давности... Ладно, читаем. Неприятно - просто-таки утрированно - шаблонная речь персонажей. Бессмысленная, неинформативная, и только отвлекающая "линия курения". Ну, курит герой в процессе беседы - и что? Сама концепция "оверкилл-правосудия" давно изжевана и замызгана авторами, пардон, уровнем повыше (это я кидаю бульник в огород господина Балина тоже). Концовка позорное клише (Г-н Балин, ау, к вам это относится в квадрате). Фу. Между прочим, слова наподобие "видеокристалл" и "порнофильм" пишутся слитно.
Мне ЦвOFF говорит - ну, знаете ли, всё для вас изжевано, истоптано, истрепано, а вот Буркин бородатые анекдоты рассказывает... А это, друг мой, личная проблема Буркина. Идёте в фантастику - будьте любезны, или выворачивайте стандартные клише наизнанку, или выезжайте на антураже, языке, стилистике. Если текст "вкусный", тогда и бородатый анекдот можно использовать. Мне, например, страсть, как не хотелось вставлять в "Предателя" фразу "Знаете, что вертолеты - души умерших танков?". Не использую я чужие хохмы. Но эта НАСТОЛЬКО в текст просилась что я - вставил. Впервые, кажется, за карьеру.

"Полигон". На форуме уже отмечалось - язык! О-па, язык! Да, язык. Павел сам себе навязал его, такой вот, цитатами из Летова. "Ржавый бункер - моя свобода..." - есть две песни ГрОб'а, которые я помню наизусть, и эта вторая. Давно всем говорю: пишите стилизации, не стесняйтесь. Побудьте сегодня Хемингуэем, завтра Буковски, послезавтра Фолкнером. Это очень полезно. Легче всего для начала работать с переводными американцами. Многому научитесь. А можно и так, как Павел, с прямым цитированием, только не прозы. И получится вкусно. И аккуратно. Не шедевр, но чувствуется - потрудился человек.
Сам по себе, без языка, "Полигон" не стоит ни копья, ибо тоже отыгрывает по шаблону давно известную схему. И пресловутая передача ощущений, которая в тексте присутствует, тоже ничего не стоит, ибо ощущения-то - стандартные.

"Постхолокост" вообще опасная штука. Его на определенном этапе очень хочется написать, и ты его пишешь, а он тебе подножку - бац! Ибо на развалинах мира особо не разгуляешься. Тоска, печаль, болезнь. Борьба за воду, топливо, секс, возможность продолжения рода. Сколько у нас нестандартных вариантов? Вспомним кино - ну, "Почтальон", Ну, "Кровь героев". Ну, "Omega Doom" оказывается нестандартным, если хватает здоровья досмотреть его до финальной фразы (но это надо очень Хауэра любить - любите ли вы Хауэра как люблю его я?:)). Есть, конечно, "исходники", фильмы, открывающие тему (и собой закрывающие ее) - "Mad Max", допустим. А в литературе всё упирается в "Мальвиль" Робера Мерля, "День Триффидов" и еще пару-тройку книг.
Попробуйте сделать иначе. Представьте несколько совершенно разных персонажей, оказавшихся в глубокой жопе, и обнаружьте, сколь ограничен выбор вариантов самоощущения и поведения.

Теперь вторая половинка четверостишия.

Сапогом моего народа
Старшина тормозит говно.

Тормозите говно, Павел - и все у вас получится.
Это я не о качестве текстов. Скорее - о выборе тем и "заходе" на них. Автора формирует, в первую очередь, его жизненный опыт. Если он достаточно оригинален - быть вам литератором ярким и нестандартным. Впрочем, если опыт и внутренний мир "человека пишущего" типичен - это к хорошим продажам. Чем типичнее - тем продажи выше.
А буковки выписывать - дело третье. Этому учат(ся).
Олег.

Солнечным июньским утром я покидаю свою башню из слоновой кости и выхожу на улицу.
Воодушевленный народ улыбается мне. Еще бы - я прекрасно выгляжу. О, этот гидравлический домкрат в моей крепкой волосатой руке, пассатижи в заднем кармане и вызолоченный хоккейный шлем на голове - все то, без чего мужик не мужик!
Высоко в безоблачном небе, противно крякая, летит зеленый пупырчатый огурец с радужными крылышками. "Третьяковку жечь полетел, грязный наемник, догадываюсь я. - Там же "Черный квадрат" выставлен!".
Мимо, сгибаясь под тяжестью горнолыжного снаряжения, пробегает щупленький белобрысый полуэльф.
- Вовочка, одолжите ботинок на минуточку.
- Да-да, конечно! - радостно пищит кроха и протягивает мне красный "Динафит". - А можно я пока с вашим домкратом поиграю? Родину подопру слегка.
- Только не отдави себе чего ненароком, он тяжелый.
Я прицеливаюсь и швыряю ботинком в дракона. Бац! Рептилия пускает изо всех дырок клубы дыма и срывается в штопор. Из когтистой лапы выпадает мешок с гонораром в 2500 золотых. Я легко подхватываю свое импровизированное оружие и трофей.
- Узнайте, кто проплатил диверсию против национальной культуры, говорю полуэльфу строго, протягивая ему ботинок и мешок. - А деньги отдайте в фонд строительства Мавзолея Семецкого.
- Не извольте сомневаться, ваше превосходительство! Разрешите бегом?
- И заготовьте проект указа "О приравнивании нелюбви С.Лукьяненко к подрыву экономики"! - кричу полуэльфу вслед. - Отправьте дяде Эдику Г., он проверит грамматические ошибки и подпишет.
О, как радостно на душе! Я крут и всенародно обожаем. А видели бы вы мои balls!
Американцы меня просто боятся публиковать.
Из придорожной корчмы со странной вывеской "КЛ им.Ю.Н." выходит, слегка пошатываясь, усатенький пухленький инфантильный подросток.
- Ну как, Серёжа, не очень тебя полюбили? - спрашиваю. - Ты только скажи, я дяде Юре свистну, он их мигом застроит.
- Поюбили... - вздыхает Сережа. - Если бы! Меня никто не любит. Даже в этом ... Клубе любителей.
- Будут любить! С завтрашнего дня. Обещаю.
- Ой, правда?! - радуется подросток. - Здорово. Ты просто не представляешь, как это тяжело - быть таким никем не любимым.
- Не представляю, - честно соглашаюсь я. - Ладно, мальчуган, иди, готовься к читательской любви. Вазелину там прикупи, бинтов, гипса побольше, костылей штуки четыре... И заранее к психотерапевту запишись. Сеансов эдак на сто.
Опытный я. Бывалый. Тоже ведь когда-то бегал маленький, с позорными стартовыми тиражами в полста тыщ. Терпел, скрипя зубами, сначала любовь читателей, потом нелюбовь, а затем нечаянно грянувшую любовь большую.
Говорил уже - американцы меня боятся публиковать? То-то. Знай наших.
У почти достроенного Памятника Мне суетится Воха-электрик, настраивает дистанционно серда, моторы, тормоза и желудки. Когда все это заработает, Памятник оживет. По утрам он будет демонстрировать завидную творческую потенцию, а по вечерам недюжинный литературный потенциал. Чтоб все знали, как это должно происходить на самом деле. Дабы никто не запутался, на постаменте выбито эпохальное изречение: "Я ХОЧУ ПОКАЗАТЬ ВАМ, КАК НАДО! Г.Хардлок".
- Держи, - отдаю Вохе пассатижи. Тот расплывается в довольной улыбке и
тут же запускает инструмент в недра черного ноутбука за $888. Ноутбук сильно глючит после того, как я на нем написал "Ночной Дозор". Испугался он, что ли... Подумал я и отдал игрушку Вохе, ему и такая в радость.
- А где же твой домкрат? - интересуется Воха.
И действительно, нет домкрата. Как же это я... Ладно, спасибо, Золотой Шлем не стырили. Хоть что-то во мне осталось, по чему мужика издали видать.
- Тезка твой поиграться одолжил, - вспоминаю я насчет домкрата. - Типа Родину подпереть. Только сомневаюсь я, что он умеет такими вещами пользоваться... Интеллигент все-таки. Из целого Санкт, понимаешь ли, Петербурга.
- Наверное, отдаст его "Идущим вместе", - предполагает Воха. - И очень хорошо. Они говорят, у них два врага - Пелевин и Децл. На Децла мне, положим, начихать, а вот Пелевин - не фантаст! Пускай они ему этим домкратом...
Глаза Вохи сладострастно затуманиваются. Он воображает, что именно можно сделать с Пелевиным посредством большого гидравлического домкрата.
- Э-э! Полегче! - советую я. - Ты что, забыл, как Пелевина зовут? Виктор Олегович. Сынок он... Мне.
Воха разжмуривается, внимательно меня с ног до головы оглядывает, и неожиданно цедит сквозь зубы:
- Так ведь и ты, сука, не фантаст...
- Ты чё, монтёр несчастный, заболел? - спрашиваю. - Какой я тебе не фантаст? Меня же в "Смертельном оружии" печатают! Мне Серега книжку с автографом со скидкой продал, всего за сто пятьдесят рублей! Думаешь, он продаст книгу подписанную за такие гроши нефантасту?!
Но у Вохи в глазах уже прорезается волчья натура. Он с проворотом вырывает пассатижи из ноутбука, тот обиженно вякает.
- Пацаны! - орет Воха. - Да он же не фантаст! Мочи предателя!
Откуда-то сверху рушится основательно покоцанный НЛО, из него выпрыгивает Косенков и больно наступает мне на ногу. Щелкает "мыльница" ужасный момент зафиксирован бесстрастной камерой Бурносова. "Секту ритуальных дефлораторов сюда! - машет рукой Бурносов. - Сейчас мы этому самозванцу устроим алмазные реки, графитовые берега!"
- Дядя Эдик! - кричу я жалобно. - Защити!
- Говорили тебе - не играй с Нулём! - доносится с небес трубный глас.
- Больше не буду! - я сейчас на что угодно готов подписаться, меня Воха моими же собственными пассатижами выдирает из фантастического цеха.
- Не верю! - провозглашает дядя Эдик. - И вообще, тебя больше никто не любит, я только что указ подписал, чтоб все любили Лукьяненку!
- И Золотой Шлем отдай! - вступает еще один глас, трубнее раз в десять.
...Я просыпаюсь в холодном поту. Вскакиваю с кровати и бегу к зеркалу посмотреть, все ли на месте, не отгрызли ли чего нежные и ласковые коллеги. Из зеркала на меня смотрит перепуганный инфантильный подросток, которого, похоже, совсем никто не любит и не полюбит никогда.

1) ПОМНИ О ЧИТАТЕЛЕ. Читать и оценивать твой рассказ будут такие же участники, как ты сам. Каждый сочинил, разумеется, свой гениальнейший в мире рассказ (может даже два), но вот досада: теперь приходится читать полсотни полнейшего отстоя, чтобы отыскать шесть жемчужин. Не то, чтоб он будет не рад обнаружить чужой шедевр - рад, очень рад! Но где он, шедевр? Позади - два десятка вялого мусора, впереди - три десятка нечитанного, перед глазами - первые строки твоего рассказа. Настроение - самое скептическое, жаль потерянного времени, и конечно же читатель будет искать любой повод, чтобы не взять твой рассказ в свой рейтинг, а то и бросить, не дочитав. Поэтому:
Избегай всего, к чему можно формально придраться. Не шути с условиями конкурса. Не раскрывай их слишком буквально, лучше найти оригинальный подход, который отличит тебя от остальных. Но если хочешь обыграть условия - сделай это так, чтобы никто не мог формально придраться, что задание не выполнено.
Тщательно проверь орфографию, найди и исправь все громоздкие и корявые фразы, особенно в начале. Иначе 100 глаз найдут и ехидно вытащат на всеобщее обозрение твои ляпы. Или просто закроют файл, не дочитав.
Читать твой рассказ будут поначалу наискосок, через абзац. Попробуй заинтересовать читателя с первых строк и железно приковать его внимание. Не рассчитывай, что по прочтении читатель будет возвращаться к началу и еще долго размышлять, что же хотел сказать автор. Избегай чересчур заумных построений.
50 рассказов на одну тему - это полные вилы. Прикинь заранее: чем будет выделяться твой среди остальных? Если в момент, когда ты узнал тему, пришла в голову блестящая идея, как ее раскрыть - подумай: не могла эта идея прийти в остальные 200 голов?
Оценивать твой рассказ будут разные люди, которых тошнит от совершенно разных вещей, но их общий перечень известен. Избегай мата и нецензурщины. Не смакуй непристойные сцены и сексуальные извращения. Не издевайся над религиозными святынями. Не пиши о наркотиках с симпатией (или лютой злобой), не шути на эту тему. Не упоминай без надобности современных политиков и события - многих задолбал телевизор и без тебя. Иначе ты теряешь значительный процент голосов, даже если твой рассказ гениален.
Не используй деталей, которые дадут повод заподозрить, что твой рассказ - заготовка. Например: действие происходит три года назад, тема конкурса лишь упомянута мельком и т.п.

2) ЗАБУДЬ О КОНКУРСЕ. Пиши хороший рассказ. Такой, который тебе не стыдно будет спустя годы показывать посторонним людям, не знакомым с темой и условиями конкурса - только у такого рассказа максимальные шансы победить. Не иронизируй в рассказе по поводу конкурса, не упоминай местных персоналий, избегай шуток на местные темы - жюри хочет видеть в рассказе-победителе литературное произведение, а не плод местной самодеятельности.

3) НЕ ТРЕВОЖЬСЯ О ЕРУНДЕ. Не важен жанр (НФ, фэнтези, мистика, юмор и т.п.), было бы оригинально. Избегай откровенно шаблонных тем и миров, особенно в фэнтези - иначе рискуешь найти маловато единомышленников. При определенных условиях может даже прокатить и рассказ, который назвать фантастикой можно с сомнением. Не имеет значения и размер. Не пугайся, если кто-то в форуме заявляет "длинные рассказы я оценивать не буду!" - таких дураков мало, нормальному человеку куда приятнее прочесть интересный длинный рассказ, чем скучный короткий. Не имеет никакого значения название, лишь бы не было совсем "БЕЗ НАЗВАНИЯ" - это признак убогости. Зато куда большее значение имеет хороший сюжет и эффектная концовка. Иные рассказы пишутся торопливо, толковая концовка редкость, и это очень утомляет оценивающих.

4) НЕ СЛУШАЙ НИЧЬИХ СОВЕТОВ. Все делай сам, только как считаешь нужным. Тогда есть шанс написать что-то яркое и выйти в финал.

Будем откровенны: мало кто из старших коллег по цеху следит за творчеством молодых писателей. О.Дивов - один из немногих, кто действительно "в теме". К слову: он был в числе основателей того самого конкурса "Рваная Грелка", который на протяжении ряда лет является основным полигоном для испытания сил начинающих фантастов.

Повышенный интерес к феномену МТА не случаен. Именно МТА обрушили последний наш корпоративный миф - о фантастике, как бастионе Русской Духовности в массовой культуре. Миф этот пестовала цеховая критика, и с ее мнением было очень приятно соглашаться. Ибо за забор фантастического гетто - туда, где буйствовал "иронический детектив" и зверствовал "криминальный боевик", - стало жутко даже выглянуть. Образ Русского Читателя трещал по швам. Вместо милого интеллигентного простеца, эдакого физика-лирика с хитрым прищуром (зипун, гармонь, поллитра, два высших, в кармане Кафка, православный крест под рубахой), на писателя вдруг уставился стеклянными глазами затурканный образованец с потребительской авоськой (пуховик, плеер, пиво, курсы офис-менеджеров, Маринина, православный крест навыпуск). Картина выглядела столь пугающей, что многие повернулись к ней спиной, утешая себя мыслью о Читателе Фантастики, который пусть и немногочисленный, зато - особенный.
Но Читатель показал Фантастам дулю!..
Доходчиво? Логично? Достоверно?
Ага, на уровне МТА.
Давайте теперь посмотрим, как все обстоит на самом деле, и да пребудет с нами Сила, ибо вскрытие предстоит то еще.
Под МТА подразумевается крайне плодовитый и столь же вульгарный графоман со смутным представлением о писательском мастерстве. Явление, по сути, вневременное и вневозрастное. Таких всегда вылуплялось как головастиков. И в каждом поколении единичные особи дорастали до уровня Царевен-Лягушек. Им не мешала даже малограмотность. В дневниках Корнея Чуковского упоминается авторша ста пятидесяти (!) популярных романов, всегда ставившая запятую перед "что": "несмотря ни на, что".
Почему их читают, не загадка. И скрытые месседжи, и методы построения текста, благодаря которым отдельные графоманы неплохо продаются, давно иссле-дованы. Правда, рассказывать о том, какова технология создания графоманских бестселлеров, мало кто берется. Это невыносимо скучно и как-то, простите, некрасиво. Будто прилюдно рас-кладываешь по полочкам чужую душевную болезнь. У Вадима Нестерова не хватило духу на такую мини-лекцию, и я его понимаю. Но не оправдываю. Если замалчивать ноу-хау, которые позволяют МТА держаться на плаву и даже наращивать тиражи, останется неясным, чем, собственно, МТА отличаются от прочих молодых талантливых авторов поколения "нулевиков". Так что пройдусь-ка я буквально по самым верхам.
Рынок завален товаром, приметы которого (цитирую Вадима): "...и отсутствие оригинальных идей, и неумение выстроить сюжет, и чудовищные ляпы в книгах, и огромные проблемы с авторским стилем..." Все это продолжает издаваться и продаваться. Почему?
А вот именно потому.
Сколько ни тверди "фантастика не жанр", во рту слаще не станет. Фантастика как товар массового спроса - это набор специфических жанров и поджанров. Для каждого наработан базовый шаблон и набор устойчивых сюжетных штампов. Есть жесткие каноны фантбоевика, спейсоперы, вампирского романа и так далее. Некоторым канонам уже лет по сто, а то и больше. Модные жанровые методы "гаррипоттер", "ночнойдозор" и "террипратчетт", вовсю эксплуатируемые МТА, отнюдь не римейки, а третьи-четвертые перепевы давно отработанных схем: ни Роулинг, ни Лукьяненко, ни Пратчетт не создавали новых сущностей. Чего далеко ходить: любимая забава вашего покорного слуги - отыскать самый ржавый фантастический шаблон и согнуть его об колено.
По степени заштампованности фантастика может поспорить с крутым детективом и производственным романом. Все уже придумано до нас. Наличие устойчивых конструкций, о которых точно известно, что они хорошо продаются - приманка для графоманствующих неофитов. Ведь основная мотивация МТА - написать "как кто-то". И это его первый козырь на рынке. Книгопродавцу нужна точка отсчета. Если он может сказать покупателю, что МТА Пукин - почти Головачев, а МТА Хрюкин - вроде Перумова, сразу снимается масса вопросов. Это вам не самобытного Иванова продавать. Я уж молчу о Силаеве, про которого вы слыхом не слыхивали, хотя Успенский уверяет, что будь Саша москвичом, никто бы не знал Пелевина.
Второй козырь МТА - язык. Важнейший элемент системы распознавания "свой-чужой". МТА так и шпарят канцеляритом. И потенциальный читатель, открыв книгу в магазине, сразу видит нечто родное. Канцелярит - тот язык, который читатель слышит отовсюду, в который он сам облекает мысли на словах и на письме. Он канцеляритом объясняется в любви. Он живет в стране победившего канцелярита, где на каждом строительном заборе написано: "Приносим вам свои извинения за временно доставленные неудобства". Чтобы вернее сцапать добычу, МТА разбавляет канцелярит просторечиями и жаргонизмами. По чуть-чуть, а то спугнешь.
Третий козырь МТА - глубинная, выстраданная народность. Поэтому наша альтернативная история сплошь история того, как русские вломили тем, до кого не дотянулись в реале. А наша утопия - про то, как Америка напала на Россию и сильно пожалела (ибо вломили, естественно). Или про то, как откуда ни возьмись пришел на Русь Президент с замашками фольклорного царя-батюшки (олигархов под корень, неруси в хрюсло, дитя'м мороженое, бабе цветы). Предлагаю от себя беспроигрышную фабулу: Путин расстрелял Абрамовича и национализировал футбольный клуб "Челси".
Четвертый козырь - абсолютная комфортность текстов. МТА никогда не уходят от шаблона дальше чем на шаг и этим весьма потрафляют читателю. Читатель хочет предугадывать развитие сюжета. Хочет знать, что сделает персонаж в следующий миг. МТА чует это (именно чует, а не понимает, МТА вообще творит неосознанно) - и раскладывает по тексту штампы, схемы, архетипы в ассортименте. И все довольны. Ведь самое большое счастье массового читателя - когда писатель задает вопрос, на который читатель знает ответ. Искусство подсовывания вопросов под готовые ответы - пятый козырь МТА.
А если в общем и целом - типичная проза МТА одновременно манерна, вульгарна, агрессивна и сентиментальна. Да, это набор качеств уличной девки. Вы удивлены?
Тут и сила, и слабость МТА: они, в массе своей, доступные и сговорчивые, но какие-то одноразовые. Читатель их не уважает и частенько старается удрать, не заплатив. Недаром именно МТА громче всех жалуются на сетевое пиратство. Среди МТА до сих пор нет отчетливо проявившихся брэндов. Скорее, речь идет о мультибрэнде вроде "детектива домохозяек", где Дарья Донцова легко замещается Юлией Шиловой или, мама дорогая, Еленой Васиной, разница между которыми как бы заметна, но ее, типа, не видать.
Согласитесь, на таких сердиться - себя не уважать.
Казалось бы, проблемы нет. Да, успехи явных графоманов вызывают досаду. Обида за страну: ну что за народ такой, читает всякую муть и добавки просит... Когда ж он, бестолочь, не "милорда глупого", а высокую прозу с базара понесет... Каждый графоманский бестселлер наносит удар по чувству национального достоинства. Но это было всегда и везде. Почему же русские фантасты XXI века так рычат на своих МТА?
И почему эксперты этого номера "Если", авторы из поколения "нулевиков", скрипят зубами в комментариях?
Рискну заявить - проблема есть. Она принципиальная и завязана не тем гордиевым узлом, что поддается разрубанию на раз-два. Скажем так: пока Вадим Нестеров не перестанет называть сентиментальную прозу Юлии Остапенко "великолепными психологическими рассказами", к узлу даже подходить бессмысленно. Дело не в том, хороши ли рассказы, просто у критика прицел свернут градусов на тридцать. А этот ведь еще из лучших.
Поэтому для начала давайте возьмем топор Оккама и малость потешем себе на голове кол. То есть, пардон, откалибруем наш понятийный аппарат.
Искусство модернизма создавалось с невольной оглядкой на традицию. Даже когда эта оглядка была злобной ухмылкой через плечо. И когда традицию объявили раздробленной на атомы, из которых будет создано новое искусство, сам факт наличия традиции не оспаривался. Нельзя же бороться с тем, чего нет. Волей-неволей модерн отталкивался от традиционных смыслов.
Упрощая и огрубляя для наглядности: если дать модернисту Венеру Милосскую, он завяжет ей глаза и положит к ее ногам весы.
Постмодерн, многими называемый то "антиискусством", то "разрушителем искусства", стартовал уже при традиции, раздробленной на атомы. Постмодерн нацеливался на создание новых смыслов из этих осколков.
Постмодернист приделает Венере руки, сунет в них весло и - внимание! - скажет, что так и было.
Актуальное искусство всеядно, ориентировано на конденсацию новых смыслов из воздуха, крекинг из нефти и ресайклинг из мусора. Оно бы завалило нас смыслами, если бы действительно умело делать все вышеперечисленное.
Актуальное искусство - это когда Венере постмодерна снова отламывают руки вместе с веслом, а на постамент вешают табличку: "Последствия акта вандализма над скульптурным изваянием олимпийской чемпионки по гребле".
Так идет бесконечная перетасовка и переупаковка смыслов в погоне за смыслами новыми, свежими. Некоторым творцам везет. Изредка. Когда особенно причудливо тасуется колода.
Отечественной фантастике все это мельтешение до лампочки. Откровенных модернистов и постмодернистов среди наших всегда было до стыда мало, а роль актуального искусства у нас играют миниатюра "Про сабачку" Базуки Джона и вставки обсценного компьютерного кода в цикле Лео Каганова о майоре Богдамире.
Отечественная фантастика сама себе Венера Милосская - без рук, без ног и даже без весла. Сколько фантасты ни тасуют колоду, даже самый причудливый расклад не порождает новых смыслов. Потому что в колоду собраны не атомарные осколки традиции и даже не целые традиционные смыслы, а распроклятые штампы, клише, схемы, будь они неладны. И джокерами - страницы из книги "Как стать писателем и заработать миллион".
Наша фантастика не оглядывается на традицию. Она и есть традиция, воспроизводящаяся из поколения в поколение, из "волны" в "волну". Если вы приглядитесь к нынешней русской фантастике, то увидите не творческую мастерскую, лабораторию или какой-нибудь технопарк, а Цех. Причем мастера нервно курят в углу, а помещение набито подмастерьями, яростно вытесывающими из поленьев крошечных Венер Милосских. Инструменты - топоры и грубая наждачка. И счастье это - подмастерьев - никто сюда не звал. Оно само приползло.
А на часах Цеха - вторая половина восемнадцатого века.
Почему Вадим Нестеров, культурный обозреватель "Газеты.ru", навскидку отличающий Филонова от Кандинского, предпочел умолчать об этом безобразии, мне трудно понять. Вообще-то долг культуртрегера - нести просвещение в массы. И если основной конфликт русской фантастики сегодня - лобовое столкновение романтизма "девяностников" с мелкобуржуазным сентиментализмом "нулевиков", об этом надо говорить.
В одном я точно Вадима поддержу. Бесспорной представляется мне идея делить "волны" не по дате выхода на рынок, а по возрасту авторов. Ведь помимо "припозднившихся" Бенедиктова, Пронина, Бурносова, Скирюка в "нулевики" можно зачислить Плеханова, Ляха, Прошкина, Елисееву, Володихина, Сашневу, а при некотором усилии даже Зоричей - вон сколько набегает авторов, публикации которых до 2000 года были либо мизерны, либо недооценены рынком. Интересный собирательный портрет "нулевика" получится.
Только все эти авторы так или иначе романтики.
Потому что фантасты.
Когда фантастический классицизм, насаждавшийся в СССР всеми правдами, неправдами и молодыми гвардиями, конкретно надоел, антитезу ему выставили не сентименталисты, а романтики. Думается, неспроста, ведь если покопаться в определениях, фантастика - плоть от плоти романтики, она сама по себе крайняя романтика, одновременно ультраправая и левоэкстремистская.
И те, кто нутром чуял, что национальный литературный процесс неразрывен, потянули советскую фантастику в пространство высокой прозы. От братьев Стругацких до Булычева, небольшая, но стойкая когорта романтиков выпихнула фантастику туда, где ей и место. На роль литературы, сначала берущей за душу, а затем уж смущающей умы и зовущей во втузы. И брала фантастика за душу не сентиментальным сюсюканьем, а жесткими экспериментами над героями. Человека - в центр повествования, и нравственную задачу ему в зубы, желательно нерешаемую. И посмотреть, как будет выкручиваться. Лучшего творческого метода, чем фантастика, для этого не придумаешь. Отличные полигоны можно строить и гонять по ним человечков, гонять. В Дономаге, на далекой Радуге, под лунной радугой, в День Гнева или ночь Сдвига страдал, перерождался и делал свой выбор наш человек. Полз, как леопард к вершине Килиманджаро, из последних сил штурмовал Перевал. Живой человек.
Этим авторам наследовали - с гордостью! - "восьмидесятники". Их романтизм принимал самые разные, порой экстремальные формы, но по сей день остается романтизмом.
"Девяностники" и вышеупомянутые "припозднившиеся", строго говоря, не приняли эстафету "восьмидесятников", а сами произошли от того же корня. У этих поколений в основном единый культурный багаж. Как следствие, авторы подобрались начитанные и, не побоюсь крепкого слова, интеллигентные. Даже я легко отличаю Кастанеду от Кортасара, не глядя на обложку. А если постараюсь, то и Кафку от Камю.
Среди "нулевиков" тоже немало ребят, образно говоря, Жан Поль Сартра лелеющих в кармане. Правда, они совсем без Ленина в башке, но это не беда, поскольку "ленинско-тельмановское" направление в публицистике - сплошь типичные МТАшные приемчики, учиться там нечему.
И тем не менее между нами пропасть.
Из успешных "девяностников" вышел лишь один автор, которого с некоторыми оговорками можно назвать сентименталистом - Лукьяненко. Начинал он как романтик, но постепенно отошел на позиции сентиментализма, наиболее ярко проявившиеся в цикле о Дозорах. Справедливости ради замечу, что сентиментализм Лукьяненко дворянский, если не сказать "барский".
Именно к Сергею большинство МТА относится с трогательным, до слез, обожанием (редко когда осознаваемым), при случае мигом обращающимся в лютую, но все равно слезливую ненависть.
Это естественно, потому что типичный МТА - мелкобуржуазный сентименталист.
Это общая черта подавляющего большинства "нулевиков", даже лучших из них, просто у МТА она бесстыдно торчит наружу.
И это проблема, коллеги.
Потому что била-била нашу фантастику Советская власть - не добила, бил-бил олигархический беспредел - фиг ему, бьет-бьет государственно-монополистический капитализм... Да не родился еще такой государственный строй, чтобы нас извести. А вот массированный вброс сентиментальной прозы в фантастику запросто ее изничтожит.
Ибо плохо они совмещаются. Не надо бы им.
Сентиментализм вовсе не застывший стиль: уси-пуси, бедная Лиза (вообще-то, "Бедная Лиза" по сути очень страшная вещь). Он дает массу возможностей. В его рамках можно делать тексты сколь угодно лихие и динамичные. Можно злые, брутальные, да хоть зверски жестокие, а особенно легко выходят книги, пропитанные ненавистью. Но этот стиль требует накачивать эмоциями каждый чих персонажей, отчего крайне опасен для начинающих и вовсе противопоказан МТА. Только опытный или от природы наделенный чувством меры автор может балансировать на грани, не срываясь в перебор, имя которому пошлость.
Увы, сентиментальная проза коммерческого разлива строится по простейшему шаблону: "Нагнетай!". Некоторые "нулевики" умеют делать это стильно, в меру и строго по ситуации (позвольте без имен, боюсь сглазить, честно). Но зачастую идет накрутка пафоса на пустом месте. Органическое свойство сентиментализма - видеть нежное в обыденном и возвышенное в простом - в исполнении МТА эксплуатируется на всю катушку. И нормальная вроде бы история разом теряет правдоподобие. Потому что все герои то орут, то вещают с пьедестала. И повсюду скачут одноногие мальчики, культовые персонажи конкурса "Рваная Грелка".
Отдельная беда сентиментальной прозы - когда ее натягивают, как варежку на глобус, на фантастику. Выстроить фантастическую триаду "Чудо-Тайна-Достоверность", используя творческий инструментарий сентиментализма, нереально. Плохо будет с чудом и туго с достоверностью. Ведь сентиментализм не приемлет иррационального. И сам он такой по академическому определению, и такие люди его делают. Ти-
пичный провал по достоверности - когда в романе, населенном сплошь нелюдью, вампиры и оборотни наделены богатой эмоциональной палитрой, но сугубо человеческой. Не позволяет сен-
тиментализм моделировать алиенарную психику, и хоть ты тресни. Таков лауреат последнего "Странника", жестокий, кровопролитный и слезоточивый роман "Киндрэт. Кровные братья", в котором принял непосильное участие наш эксперт Алексей Пехов. Там предельно очеловечена всякая пакость, спасибо хоть крыс не тронули. А уровень сюсюканья в "Киндрэт" зашкаливает просто до неприличия. Авторский коллектив так переборщил, выдавливая из своих монстров эмоции, а из читателя слезу, что главный герой, типовой исстрадавшийся "нежный вампир", выглядит типовым же, по учебнику, гомосексуалистом-педофилом, хоть тащи его на экспертизу в институт Сербского.
А они ведь хотели как лучше, вот что обидно. И книга, в которую напиханы все до единого штампы вампирского романа, могла бы оказаться занятным экспериментом. Но сентиментализм заел.
Если подходить к вопросу с холодной головой и чистыми руками, положение выглядит так. Сегодня в отечественной литературе (не только в фантастике) идет массовый откат от романтизма к мелкобуржуазному сентиментализму. Отчасти он связан с крушением прежних идеалов. Отчасти с ростом лоу-миддл-класса в крупных городах, где реализуется основная масса "бумажной" прозы и поэзии. Есть спрос, есть предложение, тенденция налицо. То, что всеобщая тяга к сентиментализму - опасный симптом, не волнует издателей и мало кого заботит из авторов.
В фантастике, как назло, водораздел между двумя течениями - это еще и граница между двумя самыми издаваемыми поколениями. И совсем "как назло", у нас есть только один безусловно качественный сентименталист, которого впору заспиртовать, чтобы не пропал случа'ем - Олег Овчинников. Есть несколько "пограничных авторов", вроде блуждающего Лукьяненко или залегшего на нейтральной полосе Панова. Наконец, есть не особенно сплоченный коллектив стихийных, но упорных романтиков. И целая армия молодых сентименталистов разной степени талантливости.
И, к сожалению, все складывается таким образом, что сентиментализм в нашей фантастике - течение, достойное ярлыка "реакционное". При таком удельном весе МТА иного определения не найти. Сейчас не то время, когда сентиментальная проза может врачевать раны, она только загоняет болезнь вглубь, консервируя лузерские тенденции в сознании потребителя. Сентиментальная проза в исполнении МТА - просто отрава, которая и читателя вконец затупит, и окончательно подорвет акции фантастики на рынке. Массовый читатель, он вроде наркомана: когда нет хорошей "дури", будет лопать плохую, зато большими дозами. Быстро деградирует, и станет ему, болезному, вообще все фиолетово.
Это негативный прогноз, конечно. Но откуда позитивному взяться?
Сами посудите: написание книг - индивидуальное предпринимательство с чрезвычайно высокими рисками. Оно треплет нервы, портит характер, корежит личную жизнь. Но если выплескивать в текст наболевшее, "писать кровью сердца", сливать на бумагу свои тревоги, это хорошая психотерапия. И как нарочно, именно такие тексты находят живейший отклик в сердцах читателей. Комплексы, фобии и синдромы у всех, в общем, одни. Главное - пускай написано попроще будет, подоступнее, чтобы не особо задумываться, чтобы "сразу вставляло". Именно так, как пишут МТА. А наиболее эффективный творческий метод для достижения полного контакта, чтоб запасть массовой аудитории в самую душу и попутно заработать много денег - сентиментальная проза.
Эксперты наши просят отложить подведение итогов лет на пять, а то "нулевики" пока раскрутиться не успели. МТА у них раскрутятся, вот кто, помяните мое слово.
Между прочим, Пехов во время оно умел не только застилизовать фантастический боевик под французский авантюрный роман, но даже сделать это намеренно.
И другой наш эксперт, Дмитрий Казаков, автор неподража-емой словесной конструкции
"Здравствуйте! - вежливо поздоровался он", хоть и запорол роман "Высшая раса", но, как минимум, смог его выдумать.
Надеюсь, у "темной лошадки" экспертной группы, Дмитрия Колодана, тоже найдется за душой какой-нибудь свежий смысл.
Не этим, честно говоря, "нулевикам" по нынешней теме оправдываться. Они, конечно, старались, но куда им с ней справиться. Гордое звание МТА надо еще заслужить.
Правда, один ключевой момент наши эксперты косвенным образом затронули. Проскочила настоящая, не шутейная, оговорка по Фрейду. Цитирую: "Мно-гие из тех, кто пришел в фантастику после 2000 года, невольно писали под... писателей, достигших серьезного коммерческого успеха..."
Что мы там выше говорили про МТА?..

http://zurzmansor.livejournal.com/80411.html