Вначале хотелось бы выяснить, для чего Вы выбрали стиль а ля 'инда взопрели'? Неужели при описании старины без него не обойтись? Вообще, по стилистике до слез напомнило 'Домовенка Кузьку' Татьяны Александровой, самое начало книги. Кстати, меня мучает подозрение, что и Семенова со своим 'Волкодавом' тоже там попаслась. Однако вопрос в другом... Вы уверены, что сможете удержать выбранный стиль до конца повествования? Что-то я сомневаюсь. А то будет, как в том хрестоматийном примере, когда десницей он схватил, а левой рукой придержал. Второе. Очень много прилагательных. Текст ими замусорен. Деепричастий как коров на выгоне. Тоже самое и с описанием фона. Вы описываете его не через ощущения, а как азиатский акын-ашуг. Строже относитесь к описанию. Оставляйте только то, что необходимо для сюжета. Это только Тургеневу да Куперу позволительно страницами про закаты и рощи страницами плести. Сюжетная нить во всех этих 'скукоженных, свернутых в трубочку листьях' начинает теряться, глаз устает. Работайте над точностью описания, а не над его количественной составляющей. Теперь по деталям. Штампы без права на жизнь: надувшись, как индюк
В его голубых глазёнках стояли слёзы
чумазые щёки пострелёнка
капелька алой крови
ветер гоняет пуховые облака
заливаясь смехом
буйно поросших
широко разлились болота и топи (Болота, вообще, не разливаются. Топи тоже. Расползаются, в крайнем случае)
Меж камней зеленела трава
хрустя костями
с длинной белой бородой, с нечесаными волосами (Ну, конечно, если дед – то непременно с длинной белой бородой и нечесаными волосами, без этого никуда. Это статус кво любого уважающего себя фэнтезного деда)
Собственно текст.
*мальчика горела огнём, в серединке её сквозь розовую кожицу* *накололся на веретено* Не слишком ли нежен деревенский мальчик? Укололся, и на тебе – слезы в голубых глазенках. Я вот, не деревенский, в бараке, правда, детство прошло: так и колени с локтями ссаживал, и ноги пропарывал гвоздями и стеклами через кеды, но каких-то слез, маленькими озерами тем более, не припомню. Далее по тексту видно, что он еще и босиком. В частности, бегать босиком и не сбивать ноги довольно трудно, можно привыкнуть к мелким неприятностям, и не лить слезы озерами. Более того, я вообще не уверен, что веретеном можно уколоться. Это уже на совести братьев Гримм. У веретена все-таки функциональное предназначение несколько иное, не рассчитано веретено, чтобы колоть. Пяточка веретена довольно острая, чтобы вертеться на полу, но не дырки же сверлить. И опять-таки, веретена и клубочки логичней хранить в туесках, крынки предназначены для другого. Вы же нитки с иголками в кастрюле не прячете? И не накололся на веретено (как уж тогда не наделся на него), а укололся веретеном.
*пасутся стада зелёных тлей.* *редкие колоски тимофеевки* Вырастет пацан, биологом будет. В таком нежном возрасте, да в такой глуши, да в такое мохнатое время – на тебе, и про тлей в курсе, и про тимофеевку.
*Божья коровка, улети на небо, принеси мне хлеба, чёрного и белого, только не горелого!* Какого черного-белого?! А круассанов ему не принести заодно?
*Коровка развернула крылышки, красные, с чёрными точками, недовольно зазудела* Во-первых, уточнение излишне. Какие у божьих коровок крылышки все и без того знают. Во-вторых, это не большой полосатый мух, чтобы зудеть.
*он побежал за ярко-красным насекомым* У божьей коровке красные (и уж никак не ярко!) только крылышки. Туловище черное. В полете она не будет выглядеть ярко-красным насекомым. Да и по тексту летит она как-то странно: не вверх, а параллельно земле (специально заманивает, ага).
*перепрыгивая через повалившиеся жерди тына* Угу, бег с препятствиями. Он что, вдоль тына бежал? Или как там у них жерди раскиданы?
*Весь мир вдруг исчез – его заполнил жужжащий жучок, колючки, норовящие добраться до глаз и неровные грядки, на которых переломать ноги – раз плюнуть* Предложение сырое, необработанное.
*на полном бегу* Однако!
*да и не землероб вовсе* Если уж Вы придерживаетесь такого посконного стиля, логичней было бы употребить слово 'оратай'.
*Не затопчу! Ты-то вон, какой большой! – хитро заметил мальчик, успев прийти в себя* Хитрость у него какая-то... дубовая. Да и вообще парень страх потерял: в глухой веси, где каждый чужак редкостное событие, он сталкивается с незнакомцем и так запросто разговаривает с ним, волокет в дом... Смело деревня живет.
*нечто, завёрнутое в чистую тряпку* Потрясающая по загадочности фраза.
*тёмно-коричневые плоды с матово-блестящей кожицей, слипшиеся между собой в подсушенном сладком сиропе* Если он подсушенный (или засушенный все-таки?), то уже никак не сироп. Сложно для понимания.
*Накось, попробуй заморскую диковину, подсластись!* Выкусь. До этого 'мужик' наклонности к архаизмам не выказывал. Откуда этот накось?
*Деревня чуди спряталась в бескрайней северной тайге* Я могу ошибаться, но насколько помню, чудь – это финно-угорские племена. Следовательно – Северо-запад. Но, допустим, Север, все равно тайга – это несколько другие края.
*под бледно-голубыми, как глаза чудинов, небесами, темнели глубокие таинственные омуты* Хочется уточнить: как синяки под глазами темнели глубокие таинственные омуты
*Туда можно было пробраться по бесконечным лабиринтам в камышовых зарослях на лодочке-долблёнке, чтоб заострожить, или залучить, как говорили деревенские, при свете лучины дремлющего леща, или поставить сеть на болотную рыбу – линя и угря* Очень сложно читается. Сбивается весь настрой повествования.
*общие хозяйственные ухватки* Существительное 'ухватки' наиболее близко к значению 'умения'. 'Хозяйственные умения' звучит как-то странно.
*Эти племена резко отличались от саамов, коми, зырян, угров, самоедов-ненцев и других древних племён Крайнего Севера, в незапамятные времена, пришедшие вдоль северного побережья с далёких восточных пределов.* Впечатление такое, что с Крайнего Севера пришли незапамятные времена, а не саамы.
*Он был на самом деле высок, сухопар и рыж* Да мы это в первом абзаце поняли...
*Вот засечки на молодых соснах* Считаю необходимым выяснить этот момент. 'Засечки' – сибирский диалектизм, в наших краях, например, говорят: 'зарубки'.
*вот, он смотрел на дымки деревенских изб, сначала издали, с высокого камня-останца, который в древние времена притащил сюда, в этот лес, чудовищный ледяной язык Всё живое в ужасе бежало от гнева Великих сумеречных богов Арктиды* Вы бы уже определились: либо сумеречные боги, либо ледяной язык. Как-то они плохо уживаются друг с другом.
*Все эти люди давно отправились в дальние края, откуда путей в мир живых нет – так повелели на заре существования Творцы миров и душ человеческих, и поставили этот фундаментальный запрет, как основной закон Бытия* Такая фраза смотрелась бы естественней в келье философа-мистика в Средневековом Париже, и, соответственно, в соответствующем философско-мистическом романе века так середины 19-го...
*Но хитёр человек, хитёр: против богов-то.* Какое-то непонятое мной подмигивание. Что против богов?
*В глубине двора стояла изба из соснового кругляка, к которой были приделаны сени, сплетённые из ивняка* Неоправданная ритмичность предложения.
*Мужчина высмотрел двадцать две избы* Не Штирлиц его фамилия?
*Наверх шла крутая лесенка с перилами, она упиралась в могучую дверь* Лондон ин зе кэпитал оф Грит-Британ...
*старый золотисто-коричневый петух с покусанным гребешком* Честно говоря, вот этот покусанный гребень заинтриговал меня больше всего в прочитанном. С чего он вдруг покусанный? Кем покусанный? Как это удалось разглядеть? Для чего нужно это уточнение?
*вышла молодка с расчёсанными чёрными волосами, без платка, кои стали носить более южные народы* 'Кои' к 'накось'.
*Вытер руки ширинкой, расшитой красными петухами.* То же, что и с зарубками. Не уверен. Сомневаюсь.
*промеж балочных брёвен, что покоились на могучем маточном бревне* Абсолютно излишнее уточнение. Давайте уж тогда всю архитектуру избы пересказывайте, что только на одной крыше?
*были распяты на крестовинках* Распялены. Распяты – это иное.
*В рубахе до пят, вышитой красной нитью* Люрексом? Впечатление такое, что вся рубаха этой самой нитью прострочена. Она не вышита нитью, вышивка нитью на ней.
*За занавесью шептались две девочки, о чём-то хихикая. Мальчик, что назвал себя Кузькой, играл с маленьким котёнком, кидая ему клубок шерсти и дёргая за нить.* Вот уж вряд ли. С приходом чужого человека крестьянские дети по определению должны были бы сидеть по темным углам, как мыши под веником. Такой порядок в деревнях и в начале 20-го века сохранялся. Чужой (! Мало ли кто!) человек в дом пришел! Какое 'хихикая'?
*Ухммм: имечко у вас, сударь, смешное* Хорошо хоть, не сэр. А вообще, со стороны молодки верх наглости и неосмотрительности насмехаться над чужим именем. Это, что называется, за базаром не следить. Не нужно ориентироваться на плохие переводы западного фэнтези.
*Дядя Кот, – хихикнули за занавеской девчонки.* Это вовсе ни в какие ворота.
Стилистика повествования к середине вроде как выровнялась, однако чем дальше в текст, тем развесистее клюква.
Поговорим о тенденциях. О деревне. Место, где проживает Кузька (кстати, почему Кузька? Христианство пришло? О каком переселении народов тогда может идти речь?) с соплеменниками, упорно называется деревней. Но деревня – это очень большая административная единица, дворов 30-50... Глазастый же Коттин насчитал 22 дома. Дома, не двора, это большая разница! И вот это сборище хибарок гордо именуется деревней. 'Весь' подошло бы больше, но, как я понимаю, это слово ближе к западным областям. В общем, в кучу к засекам и петухам на ширинке.
Об отношениях между людьми. Такой уровень безмятежности встречается только в покетбуках-пирожках от Донцовой, где несть ни печали, ни горести, а только жизнь бесконечная... Ее герои, похоже, не знают о понятии слова 'работа', не задумываются о способах появлении денег в кошельке и продуктов в холодильнике, живут себе дружною гурьбою и веселятся в удовольствие. Здесь нечто похожее. Такое впечатление, что от 'деревни' до 'деревни' максимум час езды на электричке. *А деревень – как уток в небе*. Да что там, как на собаке блох! Как еще проблема перенаселения не стоит? К пришлому чужаку проявляют разве что сдержанный интерес – дескать, а вот еще и такая новость среди прочих... Ситуация на самом деле дикая. Да посели-ка группу вполне себе современных граждан в изолированном от общества и средств связи поселке в дикой местности, да запускай время от времени в набег на тот поселок группы нехороших граждан с целью грабежей и убийств, как скоро испарится налет цивилизации? Пара месяцев, в лучшем случае. А тут цивилизации нет в принципе, восприятие пришлого человека как врага/добычи вполне разумная норма поведения. Его даже допросить как следует не удосужились! Зато спокойно этак отпустили с чужаком малолетнего пацана, 'в лесок погуляти'. Это и по нынешнему то времени довольно опрометчивый шаг, не говоря уж... Не разевай Коттин рот, накинул бы на губошлепа уздечку, да и свел на продажу в соседнюю деревню. Еще момент. Что, у этого малолетнего бездельника дел совсем нету, кроме как по лесным пикникам шастать? Лето на дворе, страда! Как же *хозяйственные ухватки*? Или они настолько хозяйственно эргономичные, что всей заботушки у селянина за день – траву на огороде выдрать, да и то потому, что *день хороший будет*? Все эти мелкие детали в итоге складываются в пейзанско-опереточный стиль. Когда скошенную траву сгребают с песнями и плясками, в бархатных онучах. И еще. Насчет невозможности постоянного сохранения посконного стиля я был прав, он начинает теряться уже к концу первой главы. Оно и к лучшему. Другое дело, что нечего было и начинать. Теперь вот только в другой перегиб не податься – техасские престидижитаторы и сгустки флоры. Еще рекомендовал бы аккуратнее использовать некоторые выражения: байка, например – это не сказка, а рассказ, история.
О сюжетной линии. Вот здесь печаль особенно светла... Ветчинное рыло квеста высовывается из-за неплохой, в принципе ткани повествования. Самый ортоксальный пример направления мыслей создания фэнтези – попавшаяся лет несколько назад RTSная игрушка 'Tzar'. Да, именно так! Тцар, и всего делов. Собственно, если следовать Никитинской фонетике – исходник этого существительного должен произноситься как 'тцезарь'. Бедная латынь... Так вот, по сюжету 'Тцара', к мальчику, пасущему коз недалеко от деревни, забредает волшебник с, как сейчас помню, 'косматой седой бородой'. Дальше появившиеся злые стражники поджигают деревню и побивают местных жителей, а волшебник уводит мальчика в леса, аккумулировать очки опыта. Здесь, спасибо и на том, мальчик еще не представлен затерянным принцем/суперменом/спасителем мира от темных сил. Дай то муза...
Об инфернальности. К большому сожалению, ужас наших предков перед тайным миром девальвировался до уровня детских потешек. А пейзанство пополам с квестом катятся через сюжетное поле танковым клином. Спас русалку от волколака – получи выгодный девайс... Плюс ни в колоду пень не годящиеся определения. Нечисть – это не навь. Навь – это нежить. Между нечистью и нежитью очень большая разница. Но и первая категория большой любви к человеку не испытывала, тем более не стремилась без нужды показываться на глаза. И навязывание поведению нечисти антропоморфичного поведения – большая ошибка. Мультипликация сыграла свое черное дело. Если, допустим, Баба-Яга – то этакая бабушка: нос крючком, на спине горбик, на ногах лапоточки, волосы в узелок, изо рта зуб торчит. Между тем, даже этимология слова достаточно интересна: йога – это вывернутая наизнанку шуба для камлания, одновременно заклинание. Пропп в своих этнографических исследованиях утверждает, что образ Бабы-Яги тесно связан с ведьмовством оживления трупов, да и сама Яга всеми свойствами трупа обладает в избытке. С другой стороны, Яга – это именно баба, а не старуха. Напротив, в изначальных трактовках она представляется молодой женщиной... Для чего я это, собственно? Просто для того, чтоб показать – уровень коллективно-бессознательных бытующих в настоящем сказочек не имеет ничего общего с действительной славянской мифологией. К взаимодействию героев с водяными, русалками и прочими волколаками следует относиться более вдумчиво. А то даже 'Дядя Кот', уж настолько, как я понял крутой по сюжету товарищ, и то добить оглушенную нечисть толком не смог. А ведь это он был должен сделать в первую очередь! Не забывая, в какую сторону ноги гнутся. Если бы он так расхлябанно подходил к убийству обыкновенного волка, который может очнуться и покусать, общественное читательское мнение пофигиста непременно бы осудило – знают они просто, что волки кусаются, худо-бедно, но знают. А к существу, опаснее волка в десятки раз, значит, можно относиться спустя рукава? Это не считая таких долгих и 'смелых' разговоров с водяными жителями. Такого вот умничающего Коттина Водяной (кстати, русалкам вовсе не дед, у русалок есть только своя царица), отличающийся довольно паскудным даже по меркам нечисти характером, утопил бы к концу третьей реплики. Да само озеро, в котором живет Водяной, это уже темное озеро, о чем местные жители обязаны знать! Купаться там ни в коем случае нельзя – утонешь. Русалки, водяницы – это купавшиеся без креста утопленницы. Ну, какие, к чертовой бабушке крылья, хвосты в чешуе и зеленые волосы?! Откуда хвосты? В общем, вдумчиво читать Ушакова, Афанасьева и Максимова. В крайнем случае – Ремизова.
