В общем, наверное, стоит сразу дать ссылку сюда: http://community.livejournal.com/roscon/
Ну, а чтобы народ проникся, а у некоторых потекли слюни (я так вообще кусаю локти, что не поехала) утащу сюда.
http://divov.livejournal.com/190981.html
Конвент "Роскон-2009", коротко.
Диалог в полпятого ночи на Рублево-Успенском шоссе:
- Здрасте, второй отдел ДПС...
- Доброй ночи... Мы такие запотевшие, потому что у меня в машине три пьяных писателя.
- А вы?..
- И я. (тычет пальцем в бумажник, где на видном месте ксива СП РФ)
- Да это я понял - а вы?..
- А-а... Уже месяц ни в одном глазу!
- Точно?
- А мне нельзя, я наказан.
- ...?
- Пока книгу не сдам, ни грамма.
- Ой...
- Вот так!
- Ой... Да.... Ну... Ой. А чего пишем?
- Да фантастику делаем.
- Ну... Счастливого пути!
- И вам не скучать.
- О-о, чес-слово, мы тут не скучаем! *****
Роскон-2009 - тихий и уютный рабочий конвент (чуть больше 200 участников). Никаких скандалов, никаких эксцессов, никаких сломанных рук-ног, и масса позитива. Здесь решают деловые вопросы, тут звучит постоянный радостный хохот. Все свои, все реагируют на пол-слова, на обрывки фраз. Спасибо Оргкомитету.
Итоги навскидку.
"Фантаст Года" (лидер продаж) - Вадим Панов.
"Большой Роскон" (за вклад в общее дело) - Сергей Павлов.
"Мемориальная премия имени Кира Булычева" - Евгений Лукин.
"Сигма-Ф" (голосование читателей журнала "Если") -
Святослав Логинов
Евгений Лукин
Г.Л.Олди
Премия "Алиса" (фантастика для детей)
Какой-то явно хороший человек с Урала, но он так долго говорил со сцены в микрофон, безбожно первирая имена своих друзей (знаменитых писателей), что я забыл, как зовут его самого.
"Лучший сборник" (лучший редактор-составитель) - Андрей Синицын
"Критика и публицистика"
1. Мария Галина
2. Г.Л.Олди
3. Андрей Щербак-Жуков
"Повесть, рассказ"
1. Евгений Лукин
2. Евгений Лукин
3. Иван Наумов
"Крупная форма (роман)"
1. Дмитрий Колодан
2. Г.Л.Олди
3. Сергей Лукьяненко
К сожалению, Марина и Сергей Дяченко не смогли приехать: приношу извинения всем, кому обещал расспросить их о сценарных и прочих косяках в "Обитаемом Острове".
Стенограмма дискуссии о методах критической оценки НФ и принципиальной роли фантастического допущения (Минаков против Руха, рефери - Дивов) будет выложена тут, как только я сделаю расшифровку (глядишь, к тому моменту и padla фотографии обработает). Общее мнение: да ну на фиг. Особое мнение berezin: да ну на фиг, все равно жопа вам всем, мор и глад, и чума на оба ваших дома. Особое мннение umab_c_pex: на такие "оба дома" хватит и чумки... Если серьезно, было познавательно и местами очень смешно. Позиции определены четко... И ну их на фиг. Важно: высказались мэтры - Лукин, Логинов, Олди. Тоже познавательно и смешно. Меткие реплики вставлял Успенский.
Вечер памяти Владимира Михайлова - спасибо всем. Проводили нашего Последнего Патриарха. И ты хорошо выступила, Вера. Да все неплохо выступили.
По итогам голосования: как я и предсказывал, случилась уморительная борьба авторов с самими собой. Когда зачитывали шорт-лист номинации "Повесть-рассказ", мы помирали со смеху. Это звучало так: "Лукин, Каганов, Дивов, Дивов, Лукин, Каганов, Дивов, Дивов..." У нас троих в "короткую дюжину" вошли ВСЕ ТЕКСТЫ, изданные в 2008 году. Вопрос был только, кто возьмет бронзу: Каганов или я. А фигушки. Мне не хватило буквально нескольких очков (4 место и три последних), а Каганов занял 6-7 места. Ну и хорошо, решили мы, все равно нам эти призы класть некуда, а Наумову давно пора было подняться на сцену.
Увы, Михаилу Тырину недостало тоже буквально нескольких голосов до третьего места в номинации "Роман". И Лукьяненко был бы счастлив, даром не нужен ему приз за "Конкурентов". А я десять лет мечтаю увидеть Мишку, одного из наших самых недооцененных авторов, на сцене большого конвента. "Контрабандист" - не тот Тырин, которого я люблю, но после такой штуки, как "Желтая линия", автор имеет право взять паузу.
Очень порадовал выход в шорт-лист романа Тимура Рымжанова, пусть знает, что все не впустую, что его видят, что за ним следят.
Мое поздравление Колодану звучало так:
- Ну, будь готов, теперь говна наешься даже не полной ложкой, а лопатой!
Колодан:
- Да, я знаю, я готов!
Да, Березин какую-то херню у себя пишет про Роскон, вы ему не верьте, это он нас обидеть хочет, только у него не получается, отвык
А вот как бывает на конвентах реально. Когда colmatrix среди ночи пошел искать лом, чтобы пробить в реке лунку для купания, вернулся он не только с железякой: к лому прилагались двое охранников с дубинками. Ведь лом - казенное имущество, и вдруг Полковник его сломает.
P.S. Отдельное спасибо Вере Камше с супругом за душевную теплоту; Лёне Каганову за позитив в принципе; Наташе Пановой за верное (всегда) попадание в тон, а Вадиму за шутки-прибаутки; Лёхе Евтушенко за молодой пофигизм и мудрый прагматизм; Тиму Рымжанову за то, что настоящий кузнец; Олдям за то, что Олди; супруге Джаббы за то, что прибрала к рукам Джаббу; Стрелку_И за то, что вымахал такой здоровый; Петру Асалханову за во-от такую кучу лулзов; Эльтеррусу - сам знает, за что; Руху - за артистизм; Минакову - за убедительность и выдержку.
Все молодцы.
http://divov.livejournal.com/191740.html#cutid1
Суббота, четырнадцатое
14 февраля 2009 года, пансионат «Лесные дали», библиотека.
Дискуссия о роли и значении фантастического допущения.
Ведущий: Олег Дивов
Докладчики-оппоненты: Игорь Минаков (Москва), Аркадий Рух (СПб-Минск)
В прениях выступят:
Евгений Лукин
Святослав Логинов
Г.Л.Олди (два экз.)
и многие другие.
Самая короткая реплика: Михаил Тырин.
Страшное заключительное слово: Владимир Березин.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ, довольно серьезная.
вступительное слово Дивова, речь Минакова
Дивов: Ребята! Эй, дуэлянты! С этого конца будем работать, да? От нашего конца вашему концу… Всё. Две минуты. Пусть они отдышутся… Да, Игорь первый.
Рух: Мы решили раз он старше, пусть будет первый. Старость надо уважать.
Дивов(снимает куртку): Так!
Публика: У-у-ужас какой!
Дивов: Мою задачу все поняли, да? Всё на мне написано… [надпись на футболке ведущего: U.S. BORDER PATROL] Дамы и господа! Дорогие мои опухшие друзья (смех в зале). Сейчас мы попробуем расцветить этот похельный денек инициативой, исполненной здорового молодого идиотизма. Не в первый раз уже получается, что одна раздраженная реплика становится началом некоего движения, весьма многообещающего, а потом доходящего до состояния полного отстоя. Так появился конкурс «Рваная Грелка» - с одной неосторожной фразы и моей ответной язвительной реплики. Нечто подобное произошло и на этот раз. Игорь Минаков, который в ЖЖ несколько небрежен, и посты которого состоят из восклицательных знаков чуть менеее, чем полностью (смех), случайно обмолвился, что при критической оценке научной фантастики нужно вводить дополнительные критерии - которые мы сразу обозвали «внелитературными», - потому что оценивать научную фантастику иначе не совсем честно по отношению к ней. Во всяком случае, так его реплика была истолкована. Я в ответ пространно съязвил, Игорь ответил, подтянулись авторы, считающие себя научными фантастами. Подтянулись авторы, считающие себя литературными критиками, началась интенсивная ругань… Но в процессе этого вот общения в ЖЖ стало заметно, что все чего-то недоговаривают. Каждый что-то считает абсолютно понятным и прозрачным по умолчанию, не видя, что противоположная сторона тоже нечто своё умалчивает, и его умолчания отнюдь не считает понятными и прозрачными… Тогда появилась мысль провести дискуссию в реале, лицом к лицу, чтобы позиции стали действительно всем ясными, соответственно, открытыми для критики, а может быть нам удастся раз и навсегда этот вопрос закрыть, все обозначив, и больше к нему не возвращаться.
Соответственно, у нас есть два… Докладчика. Регламент у нас будет такой. Сейчас мы даем им высказаться, потом у них будет десять минут, чтобы друг над другом поиздеваться, задавая уточняющие вопросы. Зал я прошу в это время особо не вмешиваться – сидите, копите здоровую злобу, наливайтесь желчью, готовьте вопросы. Потом мы уходим на перекур, потом те, кто хотят, вернутся – и начнётся… Если кому-то в какой-то момент становится скучно, грустно, значит, дверь вон там и никаких проблем.
И последнее, но не наименее важное. Значит, это и уважаемым докладчикам, и уважаемым моим опухшим друзьям… Вы должны понимать, что здесь у нас не уютненькая жежешечка, а, блин, международная конференция по проблемам фантастики. И здесь могут забанить в челюсть так, что зубы полетят... (смех, аплодисменты), и я могу физически не успеть… а может, и не захочу успеть людей разнять. Поэтому просьба лишний раз не повышать голос, лишний раз не переходить на личности.
Итак. Значит, в черном углу ринга – книготорговец с огромным стажем, бывший член оргкомитета «Странника», литературный критик, редактор-составитель сборника «Цветной день», а ныне, кажется, вроде бы даже издатель Аркадий Рух…
(смех, аплодисменты, выкрики «Е-а!!!»)
Рух: ЕЕЕЕ!!!
Дивов: Вот ты поаккуратнее с этим… В красном углу ринга – скромный московский редактор, по совместительству поэт, а теперь еще и соавтор дилогии «Десант на Сатурн»-«Десант на Европу» Игорь Минаков…
(дружные аплодисменты)
Сначала мы хотели бросить жребий, тем более, это очень просто – понятно, кто у нас двуглавый орёл… Но, по зрелом размышлении, решили, что Игорь будет у нас зачинать… Дискуссию. И мы выпускаем его вперед. Зажигай!
Минаков: Спасибо, Олег, ты достаточно корректно сформулировал тему дискуссии, хотя, конечно, в нашей программке она была сформулирована менее корректно: «фантастика тире литература, извините, вопросительный знак»…
Дивов: Ну, извините, техническая ошибка.
Минаков: Да.
Дивов: Тем не менее, мы весьма благодарим Дмитрия Байкалова, который нам позволил учинить здесь это безобразие.
Минаков: Совершенно верно. Именно. Я считаю, что фантастику надо судить по дополнительным критериям. Повторяю: «дополнительные», не «особые» и отменяющие остальные критерии, по которым нужно судить литературное произведение, а именно «дополнительные». К этим дополнительным критериям я отношу самое главное – собственно, фантастическое допущение. Фантастическое допущение это единственное отличие фантастики от другой литературы. Оно существует и в кино, но мы говорим о фантастике, написанной именно буквами. Что это за зверь такой, на мой взгляд, фантдопущение? Это важнейший структурный элемент любого фантастического произведения, а научно-фантастического – тем более. Существует две основных страты произведений с фантдопущением. Есть произведения, где только одно фантдопущение, и на нем все построено, как правило это, конечно, рассказы. И есть произведения, построенные на целой системе фантдопущений, там их, по крайней мере, несколько. Банальный пример произведения, где только одно фантдопущение – всем известный «Дракон» Рэя Брэдбери. Там если убрать эту вот картинку, когда рыцари выезжают биться с драконом и напарываются на локомотив, ничего больше не останется в рассказе. Естественно, там есть язык, стиль, авторская харизма, все, что угодно. Но все держится только на одном фантдопущении. Иначе этого рассказа просто не будет.
Перейдем к более сложным примерам – произведениям, несущим целую систему фантдопущений, как правило, это повести и романы. Например, всем известное классическое произведение Станислава Лема «Солярис». Что там есть, на чем оно держится? Первое базовое основное фантдопущение – я сразу буду говорить о структуре, - это то, что люди в будущем летают в космос. Без этого рассказывать историю незачем. Потому что если люди в космос не летают, никакого Соляриса, никакого контакта не возникает. От базового допущения автор производит… Производные, извините за тавтологию. В частности, автор допускает, что существует планета Солярис, способная произвольно менять свою орбиту, и это позволяет ей выжить в системе двойной звезды. От этого идет следующее допущение: раз планета способна менять орибту, следовательно, планета - живая. То, что она живая, считается «соляристами», учеными, установленным. И есть гипотеза – внутри этой фантастической гипотезы еще одна гипотеза, еще одно допущение, - что планета разумна. Отсюда начинается сюжет: попытка установить контакт.
Помимо основного и производных допущений в «Солярисе» есть еще дополнительное фантдопущение. Что это такое? Если производное, оно всегда производное от основного, то дополнительное автор вводит по своему разумению, это скорее «произвольное» фантдопущение. В частности, к произвольным допущениям относится то, что станция «Солярис» летает не по орбите, а в атмосфере, поэтому она держится на антигравитаторах, иначе она просто упадет. К чему это допущение? Оно ведь напрямую из основного не вытекает, автор мог обойтись без него. Мог придумать что-то другое – скажем, там ведь упомянуты островки такие по Солярису, автор мог расположить станцию на одном из них. То есть, отличие дополнительного фантдопущения от основного и производного в том, что оно может быть достаточно случайным – как автору заблагорассудится… Такова структура фантдопущений на примере «Соляриса», я уж не буду говорить о том, что появляются «гости» и так далее, и градация допущений уходит вглубь.
Каждое фантдопущение внутри структуры может быть потенциально сюжетообразующим. В принципе, не будь автор столь щедр к нам, он мог бы на основе каждого допущения написать отдельное произведение. Собственно, как работает фантдопущение внутри произведения фантастического? Например, «Трудно быть богом». Основное фантдопущение – что существует мир Полдня. Этот мир Полдня может себе позволить посылать наблюдателей на некие отсталые планеты. Производное допущение – что существует Институт Экспериментальной Истории, который этих наблюдателей отправляет. А дальше уже начинаются допущения дополнительные. В частности, легендарный полевой синтезатор «Мидас». В нашей жежешной дискуссии Аркадий сказал, что это элемент антуража. А вот ни фига это не элемент антуража. Смотрим, что происходит. В полевом синтезаторе Румата делает химически чистое золото. Оно попадает в руки дона Рэбы. Определить химически чистое золото не проблема, еще Архимед это для сиракузского царя сделал, то есть, и в средневековье это вполне могли сделать. И дон Рэба, когда берут Румату, что мог предположить? Будь Румата ируканским шпионом, у него были бы нормальные фальшивые монеты из нормального золота. Как поступают с ируканским шпионом? Его можно перевербовать, но вообще-то на фиг он нужен, так что проще его… Но! Дон Рэба понимает, что такого золота быть не может. Он не может предположить, что перед ним инопланетянин, следовательно, он решает, что Румата или слуга Дьявола, или сам Дьявол. А с Дьяволом лучше договориться, особенно при шаткой позиции дона Рэбы в королевстве. Понимаете, как это работает? Казалось бы, антуражный элемент, но стоит его убрать – распадается сюжетная конструкция.
Вовзращаясь к основному фантдопущению – почему основным является наличие мира Полдня? Да потому что психология главного героя это не психология наших современников, он именно человек Полдня. Дон Румата с точки зрения нормальной разведки или контрразведки – чистый лох. Но он человек Полдня, он не может вести себя иначе, и это базовое фантдопущение выстраивает всю драматургию произведения. Сама драма дона Руматы в том, что он человек Полдня, оказавшийся в этой вот клоаке.
Еще один интересный момент – дополнительные фантдопущения могут быть ложными, отвлекающими. Характерный пример. Помните «Волны гасят ветер» - силурийский моллюск? О котором Тойво подумал, что это и есть «индивид Монокосма»? Типичное отвлекающее фантдопущение. Если бы Страгацкие захотели, они могли бы на его основе написать фантастический детектив, как и было первоначально задумано. Они сочли, что это не настолько интересно. Но как дополнительное, ложное фантдопущение, оно работает идеально. Кого мороз по коже не пробирал от предположения, что это и есть индивид Монокосма, это и есть Странник…
В чем, на мой взгляд, отличие фантдопущения от других видов, скажем так, «нереалистических допущений»? Вот, например, «Нос» Гоголя. В принципе, фантастическое допущение: нос оторвался от человека и зажил своей жизнью. Но ведь ситуацию, описанную Гоголем, можно было решить и в реалистическом ключе. Допустим, не нос майора Ковалева высоко продвинулся по социальной лестнице, а жена майора. Для 19 века тоже довольно фантастично, но все-таки в пределах реального.
В том и отлчиие. Без фантастики, а тем более – научной фантастики, нельзя заменить фантдопущение произвольно на любое другое. Потому что иначе все распадается. Характерный пример – «За миллиард лет до конца света». Существует мнение, которое и уважаемый Борис Натанович высказывал, что Гомеостатическое Мироздание это, в принципе, та же государственная машина, тот же КГБ. Но если мы внимательно вчитаемся, то поймем, что из этого произведения такого вывода сделать ни в коем случае нельзя. Ведь что говорит Вечеровский своим коллегам по несчастью? Он говорит, что все эти ваши «Союзы Девяти», все эти фантазии о царе Ашоке, все это - «слишком человеческое». С «человеческим» можно договориться. Ведь мы знаем, что государственная машина, и тот же КГБ – не идеальные механизмы. Они состоят из людей, а людей можно запугать, купить, разжалобить, все, что угодно. Закон природы не запугаешь, не купишь, не разжалобишь. Следовательно, замени Гомеостатическое Мироздвание внутри повести на государственную структуру или группу заговорщиков, ситуация перестает работать. Потому что вот эта предельная проблема, когда у людей нет никакого выбора, кроме как умереть, или погубить своих родных, или отказаться от выбранного пути – она поставлена с такой предельной жесткостью именно благодаря сделанному Стругацкими фантастическому допущению: особому закону природы, который на определенном этапе развития цивилизации препятствует появлению новых открытий.
Вот, собственно, что я и хотел сказать.
(аплодисменты)
Дивов: Мне лично немного не хватает резюме, ведь в ходе вашей интернет-пикировки с Рухом ты говорил именно о роли фантдопущения при критической оценке текста...
Минаков: Хорошо, да, спасибо…
Дивов: …Ведь это то, зачем ты здесь в первую очередь.
Минаков: Да, я упустил этот момент, совершенно верно. Невозможно в достаточной степени адекватно проанализировать фантастическое произведение, если нет анализа и оценки фантдопущения или системы фантдопущений. Только когда мы выстраиваем всю эту структуру – надеюсь, я показал на примерах, как, - мы сразу видим, что все идеально работает. Тогда нам остается уже углубиться в литературоведческий анализ, в анализ семантики текста… Но сначала, если речь идет не о краткой рецензии, а о более крупной статье, мы должны проанализировать фантдопущения. Если вы этого не сделали, все остальное у вас не получится, будет просто абстрактное хождение вокруг да около, восторги-охи-ахи или наоборот, презрительное шипение по отношению к тому, что написано… Этого не сделано – не сделано ничего.
Дивов: Спасибо.
(аплодисменты)
Конец первой части
ЧАСТЬ ВТОРАЯ, местами склочная
выступление Руха, дискуссия один на один
Минаков: Удовлетворил?
Дивов: Спасибо, спасибо… Готов? Игорь уложился в четырнадцать минут с учетом дополнительного времени.
Рух: Спасибо глубокоуважаемому оппоненту, он сильно облегчил мою задачу.
Минаков: А для чего ж я здесь.
Рух: Что я хочу сказать – бедные, бедные, несчастные писатели-фантасты, бедный Станислав Лем, бедные братья Стругацкие. Они так старались завернуть свою конфету в красивую обертку, что некоторые уважаемы товарищи так за оберткой конфеты и не заметили. Что такое фнтастическое допущение? И если уж на то пошло, что единственное, что отличает фантастику от других литературных бранчей, направлений и течений? Фантастическое допущение это не более, но и не менее, чем дополнительная степень свободы для автора. Когда человек может себе позволить гораздо больше, он уже не скован рамками сугубой реальности. Это не только большая свобода – в рамках фантастики можно написать очень много чего, чего нельзя написать ни в одном другом формате литературы, - но это и очень большая ответственность. И авторы, работающие в фантастике, делятся на две категории: те, которые этой ответственноостью пользуются и за написанное отвечают; и те, которые пользуются возможностью, считая, что она освобождает от ответственности вообще. Получаются две фантастики: фантастика, которая литература, и фантастика, которая за пределами своего фантастического кружка никакой ценностью не обладает абсолютно.
Рассмотрим те примеры, которые тут поминал наш дорогой Игорь. Игорь, мне очень жаль, если для тебя «Солярис» это космическая станция, гипотеза о природе планеты, а не взаимоотношения людей – в первую очередь, с самими собой, - тех людей, которые эту станцию населяют. А ведь это гораздо важнее. И книжка действительно об этом, и если ты этого не заметил, если для тебя главное – железяки, мне тебя очень жаль, ты не читал «Соляриса», перечитай его, пожалуйста. Если для тебя «Трудно быть богом» это полевой синтезатор «Мидас», ты не читал Стругацких, перечитай их, пожалуйста, там это дело двадцать пятое. Там интересно про людей, про их отношения. Если ты этого не видишь, и тебе железки, во главе с полевым синтезатором «Мидас» важнее – мои тебе глубокие искренние сболезнования, как и всем, кто с тобой согласен. Собственно говоря, именно поэтому писать фантастику намного сложнее, чем нефантастику. Именно потому, что возможностей гораздо больше, и ответственность гораздо выше за то, что получается. А в итоге, простите, мы имеем то, что имеем – когда возможностей много, в том числе, и для того, чтобы схалтурить.
И очень многие, особенно молодые люди, к сожалению, обращаются к фантастике потому, что это проще. «А я так вижу». «А у меня так нафантазировалось». Нафантастизировалось. И получается то, что Андрей Валентинов назвал метким словом «фантасня». А человек со стороны, который хочет составить какое-то представление о фантастике, снимает книгу с полки в магазине… И его уже никто больше никогда не переубедит, что фантастика это не «чтиво для инфантилов и дебилов». Спасибо отдельным товарищам за такую репутацию.
(смех в зале)
Публика: Поименно, пожалуйста!
Дивов: После перерыва!
Рух: После перерыва, да.
Дивов: Когда вас тут станет поменьше, и будет место для драки.
Рух: …Пока у людей, обращающихся к фантастике, условно говоря, железяки будут стоять впереди людей, а возможности будут редуцироваться к возможности не отвечать за написанное, ничего хорошего у нас в фантастике не будет. Это мое твердое мнение. А что касается дифирамбов науке, оригинальному фантастическому допущению и всему остальному, о чем тут пел наш дорогой Игорь – я могу только напомнить сэра Артура Кларка, во вкладе которого в научную фантастику, по-моему, никто не будет сомневаться: «На определенном уровне развития наука от магии неотличима». Если следовать заветам Кларка, НФ от фэнтези не отличается практически ничем. Спасибо!
(дружные аплодисменты)
Дивов: И этот тоже подставился!
Рух: А как?
(дружный хохот)
Публика: Сейчас узнаешь!
Дивов: Есть, есть, за что тебя взять при желании.
Евгений Лукин: Олег, оглянись на секундочку.
Дивов: О, боже, что это… Ага… То есть, здесь уже это было. Дежа вю? Или петля времени?
Публика: Это осталось от предыдущей драки.
Святослав Логинов: Да ладно, просто вино пролили…
Дивов: Хорошо. Готовы задавать вопросы? Может быть, вас поставить вот так по уголочкам лицом к лицу? Да, вот так. Как это говорилось, «чернокожего боксера вы можете опознать по синей полосе на трусах».
Рух: У него есть синяя полоса на трусах?
Минаков: Так вот…
Публика: Десять шагов!
Дивов: Через платок.
Минаков: Так вот, Аркадий, ты сказал, что «Солярис» - исключительно о человеческих взаимоотношениях. Ты просил меня перечитать «Солярис», поверь, я много раз его перечитывал. А еще я читал, что говорил сам пан Станислав Лем в своем знаменитом предисловии к русскому изданию – не знаю, почему только к русскому, но что есть, то есть… Где он четко сказал: «Для меня «Солярис» это произведение о пределах человеческого познания». Солярис – не маска для человека и даже не маска для человечества, это символ непостижимого. То, что находится за пределами человеческого познания. Всё! О чем ты говоришь, какие тут железяки? Извини меня, если изъять Солярис и заменить на то-то другое, ситуация будет совсем другой…
Рух: На всеобщее информационное поле.
Минаков: …И те человеческие взаимоотношения, за которые ты так ратовал здесь, они тоже именно таковы – ситуация с «гостями», да? – потому что существует Солярис. И у тебя за окном не вот этот прекрасный снег, а у тебя там совершенно чужой мир, огромный черный шар, который совершенно для тебя непостижим, но для которого ты – постижим. И он делает с тобой все, что хочет. Он изымает из потаенных уголков твоей памяти образы погубленных тобой людей, и тебе их возвращает.
Рух: Зачем же я людей-то губил?
Публика: Вот и мы спрашиваем!
(смех, аплодисменты)
Рух: Во-первых, скажу… Я думаю, что поймут. Особенно те, о ком хочется, чтобы поняли. Ссылаться на то, о чем уважаемый пан Станислав, цаарствие ему небесное, писал в предисловии… Какое мне дело до того, что думал пан Станислав о своем романе? Он его уже написал. А стоять и комментировать собственный текст автору – не лучшее занятие. Мнение автора о своем тексте это всего лишь еще одно мнение. Я думаю, с этим не будет никто спорить.
Сергей Чекмаев: Мнение Руха это тоже еще одно мнение.
Рух: Согласен, безусловно, а мнение Чекмаева это совершенно третье мнение, его можно даже не слушать.
(дружный смех)
Чекмаев: А мнение Руха лучше не писать.
Рух: Тебе лучше не читать.
Олег Ладыженский: Так, разговор скатывается…
Рух: Все нормально, это нормальная здоровая пикировка.
(смех, неразборчивые реплики)
Дивов: Я попрошу не обижать тут православных фантастов… И православных критиков.
Александр Навара: Есть такое ощущение, что оба не читали «Солярис»!
(дружный смех, бурные аплодисменты)
Дивов: Тем не менее, дадим им еще поговорить до перекура, если они хотят.
Рух: Я, с вашего позволения… Я совершенно согласен при этом и с паном Станиславом, и с паном Игорем, в том, что «Солярис» это роман о границах человеческого познания. Но! Так ли необходим для этого Солярис? Я сразу вспоминаю замечательные советские романы об ученых, во главе с тем, что писал Даниил Гранин, например. Там тоже ученые, которые с риском для жизни упираются в какую-то стену и пытаются ее пробить. И чисто фабульно это на самом деле ровно то же самое. Это вещь о людях, которые стремятся выйти за отведенные им природой границы познания. И для этого тому же Даниилу Гранину не требовалось фантастического допущения. То есть, та же самая проблематика решается и вне НФ-антуража. Я подчеркиваю, что любой фантэлемент это не более, чем антураж.
Минаков: Принимается.
(шум в зале)
Дивов: Саня! Саня! После перерыва, пожалуйста. А то мы сейчас тут все замолчим.
Рух: Бан в челюсть.
Минаков: Спасибо уважаемому Аракдию, он нам сейчас очень четко объяснил, что в принципе, литература об ученых могла ограничиться Граниным, и зачем уже тогда Лем и Стругацкие…
Рух: Я этого не говорил.
Минаков: …марали бумагу.
Рух: Игорь, не передергивай.
Минаков: Ты тоже передергивал.
Рух: Мне можно!
(смех)
Минаков: Кстати, я только воспроизвел реплику из зала, это не мои слова… Конечно любой, даже реалистический роман об ученых, которые решают некую проблему… Хотя нельзя назвать реалистическим произведение, где рассматривается некая сугубо абстрактная, несуществующая проблема…
Рух: Игорь, я тебе скажу по секрету, нельзя вообще назвать ни одного полностью реалистичного произведения.
Александр Карнишин: Кроме мемуаров, подтвержденных документами.
Рух: Вот уж нет! Вот уж что фантастично, это мемуары! Особенно подтвержденные документами!
Дивов: Да. Я попросил бы не отвлекаться в этом направлении. А то сейчас все военные историки подскочат…
Рух: Да-да-да!
Дивов: И начнется… Визг матерный.
Минаков: Можно сколько угодно говорить, что пан Лем неправ, но дело в том, что для пана Лема эта проблема эпистимиологии, она не случайна. Эту проблему в своем творчестве, и не только художественном, он изучал всю жизнь. Имено потому он и строил фантастическую модель Соляриса. Потому что только так он мог это решить. Он не мог решить проблему на земном материале, как ты говоришь. Если бы он мог это сделать, он бы это сделал.
Рух: Игорь, когда ты говоришь о фантастическом, ты говоришь о некой надстройке на базисе, а не наоборот.
Минаков: Нет. Я говорю, что фантдопущение это не надстройка.
Рух: Это метод, которым он пользуется, чтобы решить задачу.
Минаков: …Фантдопущение это то, без чего невозможно построить адекватное фантастическое произведение.
Рух: Это всего-навсего ме-тод, ме-тод для решения конкретной задачи.
Минаков: Что значит «метод»?
Рух: Понимаешь, я ем суп ложкой, потому что вилкой - неудобно! Но это не значит, что вилкой суп менее вкусный!
Минаков: Вот, допустим. Ты приходишь учиться в автошколу…
Рух: НЕТ!
(смех в зале)
Минаков: …и тебе там говорят: слушайте, да не нужно учиться водить машину. Это всего-навсего метод. И если у вас есть свой метод, а не тот о котором мы тут рассказываем, можете спокойно применять этот метод…
Рух: Да, но езжу-то я на машине, а не на «правах»!
(смех, аплодисменты)
Минаков: …только у сотрудников ГАИ к вам могут возникнуть вопросы.
Рух: Наличие одних только «прав» не означает, что с ними я быстрее дойду пешком, мне надо, как минимум, кпуить машину.
Минаков: Отсутствие «прав» может привести к проблемам.
Рух: А может и пронести! (смех, аплодисменты)
Я и говорю, что машина – базис, а «права» – надстройка.
Минаков: А кто сказал, что фантдопущение это «права»? Это ты сказал!
Рух: Это ты сказал!
(дружный хохот, аплодисменты)
Логинов: Ты сказал: «Я сначала куплю машину, а потом куплю «права»»!
(смех)
Рух: Это вы так услышали, потому что вы так привыкли.
Дивов: Ну, по-моему, всё. Это уже похоже на клинч, и мы их разводим. Значит, ребята, по порядку ведения. Мы здесь почти полчаса, значит, если все живы-здоровы, мы можем еще минут десять-пятнадцать поругаться… Или все-таки сначала пойти на перекур, чтобы они остыли?
Рух: Олег, я прошу паузу.
Дивов: Рух очень просит, чтобы его полотенчиком обмахали.
Публика: А он вернется?
Рух: Скорее не вернутся все остальные!
Дивов: Давайте действительно сейчас на этом поставм многоточие… И через…
Ладыженский: Пять минут.
Дивов: Давайте через десять минут…
Ладыженский: Если скажешь через десять, они придут через пятнадцать.
Дивов: На самом деле пятнадцать и нужно.
Конец второй части.
Конец первого действия.
Продолжение скоро последует: вступят тяжеловесы.
