Кайана.
Эксклюзив.

Все в квартире давно уже спали, а я грызла карандаш (по привычке) и смотрела на монитор и чистый лист Ворда на нем. Кристально чистый и не запятнанный плодами моего творчества. Ну просто никакими…

Идей не было cовсем – даже насчет того, о чем именно писать. А на завтра оставлять, как я и делала всю неделю, уже некогда. За темным окном завывал ветер и качались деревья. Называется, весна – завтра уже первое мая, а на дворе всего восемь градусов тепла. Надумав сообразить чайку для сугрева и появления светлых мыслей, вылезла из кресла и побрела на кухню. Поставила чайник на газовую плиту и уселась за стол – опять же, с карандашом и блокнотом. Тут в окно прямо у меня за спиной постучали. Я не обратила внимания, справедливо посчитав, что это какая-нибудь веточка слетела с дерева и ударилась о стекло. Но не тут-то было…

В окно снова постучали – на этот раз ТРИ раза. Будто в дверь.

Я оглянулась и остолбенела – за окном висел человечек. Довольно маленький, ростом сантиметров двадцать-тридцать. Ой нет, он не висел, а парил в воздухе! Что, впрочем, не очень удавалось – дул сильный ветер. Человечка все время сносило в сторону, но он упорно возвращался. Из-за стекла послышалось:

– Откройте форточку!

Я секунду подумала… и открыла. Недоразумение влетело в кухню и плюхнулось на подоконник, поведя носом:

– А чем это вкусно пахнет?

Это мне уже не понравилось:

– Слышь, ты, Карлсон, а у тебя дома что, варенье закончилось?

– Ох… прошу прощения! Сильно замерз – на дворе такой ветер, чуть крыло не сломал. Рарешите представиться – Муз!

– Кто-кто?!

– Да Муз я! Вы же что-то сочиняете? Ну вот, все хотят вдохновения, но даже в дом к себе не пускают!

– Позвольте, позвольте! А какое ВЫ имеете отношение к вдохновению? Насколько я в курсе, все музы – женщины! И им положено быть наряженными в этот…как его…в хитон, а в руках держать лиру. А теперь посмотрите на себя!

Мой собеседник был одет в форменный комбинезончик, за спиной имели место быть крылья – но не как у бабочки, а как у, скажем, летучей мыши. Физиономия его тоже ничем возвышенным не отличалась – рыжие всклокоченные волосы, маленькие хитрющие глазки, а на голове – рожки. Сильно смахивает на черта из старого фильма «Вечера на хуторе близ Диканьки», только тот побольше вроде был.

– Видите ли, – смутился Муз. – Теперь фирма сильно расширилась, сотрудников нехватает. Да и сами посудите – что сейчас пишут? Как, например, Муза может явиться к человеку, который пишет фантастику? Ведь у них же нету такой специализации! Если, скажем, к сатирику может прилететь Муза комедии, к сочинителю детективов – Муза трагедии, в конце концов, то как быть с фантастами? Ведь это же не имеет ничего общего ни с одной из них! Вот и набрали в штат нас – кстати, тоже девять. Ну так как, договор заключать будем?

– Договор о чем? – подозрительно спросила я. – О продаже моей бессмертной души?

– Фу… а еще с высшим образованием! Ну почему все о нас, Музах, так плохо думают? Средневековье какое-то. Это обычная деловая договоренность – наша организация обеспечивает вам вдохновение в любое время суток плюс гарантия немедленного издания любого произведения.

– А что же ВЫ с этого имеете? И неплохо бы узнать, как называется ваша хваленая организация!

– Сейчас-сейчас… Вот, возьмите эту дискету и распечатайте типовой договор, в котором все и обозначено. А пока, простите, нельзя ли чайку горяченького? Вот у вас и чайник закипает, – льстиво улыбнулся Муз.

Пятачок существа задвигался, сканируя кухню на предмет съестного, глазки смешно скосили в сторону, на плиту. Не выйдет, пожаренные накануне котлеты надежно упрятаны – отчасти в холодильник, отчасти в желудки мирно спящих наследников. Я заварила чай и пошла в комнату распечатать договор. Интересно бы на него поглядеть, а еще подробно прочитать: чувствую подвох, но не знаю, где.

Вернувшись в кухню с четырьмя листками А4, обнаружила, что Муз уже налил чай в чашки, поставил рядом сахарницу и слетал в навесной шкафчик за пирожками, кои, честно говоря, как раз и унюхал, когда влетел в форточку. Я сунула ему под курносый пятак одну из распечаток:

– Что вот это такое?!

– Где? Это наш типовой договор, сроком на пятьдесят лет, в котором клиент обязуется передать фирме «Парнас» все имущественные права на публикацию и распространение ваших произведений, а взамен получает все то, о чем я уже говорил. Кроме того, немедленно вам предоставляется аванс в виде одного произведения по вашему выбору. Его даже сочинять не придется – стоит только сесть за компьютер, пальцы сами начнут печатать. Без всяких умственных усилий с вашей стороны!

– И как, интересно, достигается подобный результат?

– А вот подпишете договор и вдохновение получите на руки, в лучшем виде – фирменная упаковка и бесконечный срок годности.

Муз полез в один из карманов и вытащил на свет божий пластиковый флакончик. На нем была этикетка – «Кастальская вода. Масса нетто 250 грамм».

– А почему это – в пластиковой упаковке? Она только вкус продукта портит!

– Это вы очень правильно подметили – но в курсе только специалисты. Такой тарой мы обычно пользуемся, когда заключаем…э-э…краткосрочные договора.

– И на сколько же лет они?

– На пять…Но! Потом большинство клиентов заключают договор на пятьдесят. Да могу и примеры привести. Если хотите знать, и Д. и У. подписали именно такие обязательства. А вот М. не стала продлевать, и вы, должно быть, и сами знаете, все СМИ о ней забыли – потому что больше ничего не пишет и, разумеется, не печатается.

Из кармана извлеклась новая бутылочка, на сей раз стеклянная. Оформление, надо признать, не в пример красивше – наверно, экспортное.

– Ну так как? – Муз выхлебал большую кружку чаю, слопал три немаленьких пирожка и улыбался рекламной улыбкой. Только вот зубы не похожи на человечьи…

– Ладно. Но только на пять лет! Во избежание.

Искуситель, он же должностное лицо при исполнении, расстроился.

– Видите ли… в договоре на пятьдесят лет, если вы обратили внимание, имеется пунктик – мы устраняем за свой счет ЛЮБЫЕ препятствия, могущие помешать творческому процессу. А иначе будете ликвидировать их сами.

Я решительно сказала:

– Нет! Пока только на пять лет.

– Как скажете. Я хотел как лучше.

Еще раз перечитала выбранный договор:»…фирма «Парнас» получает эксклюзивное право на использование …аванс размером в одно произведение…отчисления автору в размере…выплата гонорара в течение месяца после публикации…генеральный директор А. З. Мусагет». О неустойках там ничего не было. Подписала гелевой ручкой два экземпляра и отдала один Музу.

– Всего хорошего! – странно улыбаясь на прощанье, создание улетучилось. Вслед за чем форточка была мной немедленно захлопнута. Мало ли что еще может там летать в такую погоду.

Изучив инструкцию на пластиковой бутылочке, я употребила каплю снадобья вовнутрь и села за компьютер. Рассказ начал появляться на свет со скоростью пулемета – десять страниц в Ворде сами собой напечатались за девять минут. И не думала, что умею так быстро.

Довольно улыбаясь, кликнула по «Сохранить как…». Но не тут-то было. Комп самопроизвольно начал перезагружаться, и файл навернулся. Вроде бы автосохранение должно срабатывать каждые десять минут, но что уж тут поделаешь…Теперь до меня дошло, почему это Муз так пакостно улыбался – ведь препятствия я захотела ликвидировать сама. Наверно, в дискете был вирус. Вот ведь гад!

… В окно снова три раза постучали.

Рецензия.

Лично мне героиню рассказа не жалко. Вот ни на столечки. Джонатан Свифт, помнится, говорил, что человеку свойственна тяга к чудесному. Но это человеку. Относить женщину к категории ощипанных животных с плоскими ногтями, было решено на церковном соборе только в Средние века. И то, с перевесом в один голос. Свифт изрек свою сентенцию конечно позже знаменательного голосования, но поправку внести все равно не помешало бы. Тяга к чудесному отсутствует у 'я' рассказа как данность.

Несмотря на явный творческий ступор, и как следствие - необходимость смены обстановки для новизны ощущений, появление в ее жизни фантасмагории героиню абсолютно не удивляет и не волнует. Гораздо в большей степени ее волнует, чтобы означенная фантасмагория не умыкнула заботливо спрятанные в холодильник котлеты. Подсчитанные пирожки, съеденные нежданным гостем, вообще умиляют. Какой еще
кастильский ключ в розлив?! Да если бы при ней некто начал кормить голодных тремя рыбами, единственной реакцией стал бы санитарно-хозяйственный интерес: а рыба свежая ли?

Домашнюю писательницу (домописательницу?) хочется вслед за железным Отто фон Бисмарком послать на три буквы. Киндер, кюххель, кирка! Впрочем, в контексте оно и так усматривается. Киндер, они же бесполые 'наследники', накормленные мясными изделиями, кюххель - без комментариев, а в роли кирки в современном варианте вполне может выступать компьютер, на жидкокристаллический алтарь которого героиня выкладывает (кладет - вряд ли) души прекрасные порывы.

Существование вируса в этом случае глубоко символично. Это не обозначенный классиком червь сомненья, скорее уж - сизифов троян. И поделом. Горестное недоумение ацтеков, увидевших, что все их золотые лягушки и улитки переплавлены заморскими варварами в пошлые кирпичи, будет в хоть какой-то степени отомщено.

Впрочем, в классике русского фантастического романа все-таки есть героиня, которая не додумать вешать плюшевые шторки повседневности на бойницы облачного замка - Маргарита. Вот в ее честь и хлебнем пару глотков кастильской водички. Домописательнице же за вдохновением стоит обратиться к госпоже Донцовой. Предпосылки к этому имеются - бесконечные причинно-следственные жизненные цепочки: грызла карандаш-надумала поставить чайку-поставила чайку-вернулась назад и т.д., вполне сооответствуют бессмысленным и беспощадным нетрудовым будням ее героев. Если они начнут работать
вместе, то вполне могут и до уровня публицистики дорасти.

Допустим: 'Дневник Анны Франковны. Как я провела день и что было вечером'. А что, звучит. Не всем же быть Маргаритами.

(с) Винт

Вненаучно-фантастический рассказ.

– Вечер. Среда. А в “Недельник” не поступило ни одного рассказа! А потенциальные участники, забивши болт с левой резьбой и мелкой насечкой, откровенно слабыми стишатами пробавляются... “Позор на оба ваши дома!” – Гневно отстучал Пересмешник. На форуме страдали откровенной фигнёй. А ведь такую тему хорошую придумал! Кошки захватили планету и паразитируют на людях, а они, в смысле мы, даже не подозреваем об этом. А в это время коварные усато-косматые фелиноиды сосут, сосут соки Матушки Земли…

Мимо кресла высоко подняв хвост прошествовал Абрикос, названный так женой за необычный нежно-рыжий с лёгкой желтизной цвет. Пересмешник схватил его под толстое брюхо (избаловал животину, избаловал!) и посадил на колени. Абрикос было взбрыкнул, но поняв, что его просто хотят погладить, устроился поуютнее и заурчал.

– Эх, Абрикос, ну чего они брыкаются, а? Простор ведь для фантазии есть!..

Абрикос дёрнул ухом и уткнулся носом в лапу. Дела хозяина его не занимали. Даже то, что он каким-то чудом угадал реальное положение дел его почти не заботило. Подумаешь, просто везение. Сейчас Наместника Матриархата на колонии номер 6/3СС “Земля” заботило совсем другое. Добывать с планеты котоний становилось всё труднее – несмотря на примитивизм здешней науки люди всё ближе подбирались к его открытию. Службе Контроля приходилось тратить всё больше времени и ресурсов, чтобы сохранить сам факт его существования в тайне. Примерно столько же уходило на маскировку добычи ресурса и оккупации планеты. Кроме того, за добрый десяток тысяч лет запасы котония начали подходить к концу. Прибыли колонии падали. Дёрнуло же его сказать, что он сможет поддержать прибыли на прежнем уровне ещё год! Теперь он просто обязан вытянуть: если не справится, прощай всё скопленное за долгие годы – пойдёт на покрытие ущерба. Правда у Абрикоса (фи, какая кличка! но что поделаешь – оперативный псевдоним) уже месяц как лежало предложение от службы генетиков. Как там оно? “Проводится разработка и исследование нового вида”… быр-быр-быр, это неинтересно… А, вот! “В виду чрезвычайной опасности разработка на метрополии запрещена Верховным советом. Колонии, предоставившей свою территорию для испытаний будет предоставлено значительное вознаграждение.” М-да. Читай, если дельце сорвётся, колония полетит в глубокую… дыру, а самого его засунут пожизненно в какую-нибудь галактическую тюрягу. Он раздражённо взмахнул хвостом. И так плохо, и так нехорошо.

Мля-яу! Да что же это такое? Палец Пересмешника скользнул по гладкой шерсти и ткнулся прямо в ухо. Абрикос соскочил с колен, двинув обидчика хвостом по носу, и направился к кормушке, проигнорировав расстроенные вопли хозяина. Наверное всё-таки придётся согласиться, так хоть какой-то шанс выкрутиться остаётся. И послал согласие.

Но когда Наместник услышал, что за вид собираются испытывать, у него чуть не случился сердечный приступ. Пересмешнику пришлось почти неделю отпаивать его валерьянкой. Но всё-таки Абрикос согласился.

Уже через несколько дней на Землю прибыла гордость научного флота Матриархата – гигантская лаборатория-транспорт Сехмет. Абрикос сходу выдал ботаникам три десятка подходящих мест для заброски опытных образцов, но те только брезгливо фыркнули. В атмосфере планеты засновали корабли разведчики, доведя Службу Контроля до икоты постоянными сообщениями людских СМИ о НЛО. Абрикос устал успокаивать Шефа СК. Наконец генетики нашли подходящую площадку. Абрикосу оставалось только пошипеть и нажраться валерьянки, благо запас теперь в доме был всегда – две недели яйцеголовые третировали его и его сотрудников, чтобы остановиться на одной из площадок в Африке, которые он предложил в самом начале.

Так на Земле появились драконы.

Абрикосу они сразу не понравились: огромные ящеры, с горячей парусиновой кожей, кое-где переходящей в толстенную чешую, горящие красные глаза, огромные когтистые крылья со стальными когтями, шипованный хвост. Сначала Абрикос всё не мог решить – для дела эти украшения или просто кто-то из младших научных сотрудников начитался людских мифов – и постоянно приставал к генетикам, но натолкнувшись на стену вежливого молчания, решил забросить это дело.

Сначала генетики высадили всего сотню тварей, сказав, что у тех очень высокая репродуктивность и поголовье увеличится “не успеют прорезаться глазки”. Абрикос так и не понял, кого те имели в виду: котят или драконов.

Драконы же действительно начали размножаться со скоростью саранчи, пугая туземцев огненными салютами на бреющем полёте. Когда Абрикос поинтересовался, зачем им вставили огнемёты – для боевого использования или чтобы понервировать СК, ему ответили, что это государственная тайна. Пришлось смириться и прекратить расспросы.

Примерно полгода всё было нормально и Абрикос уже начал надеяться, что всё обойдётся, но тут случилось то, что рано или поздно должно было случиться: драконов обнаружили люди. По всему миру прошла волна возбуждённых репортажей. Обсасывали всё: их внешний вид, размножение, интеллект, драки, поведение, огнемёт, чтоб его – у Абрикоса уже было три насмерть сожжённых Контролёра. Всё, что от них оставалось отправляли на родину в ма-а-аленьких пакетиках. Шеф СК взял в привычку заканчивать рабочий день в обнимку с пузырём.

Драконы всё больше выходили из под контроля СК, их стало слишком много, чтобы просто уследить за всеми ними. Пока что ящеры держались вместе, но генетики пару раз намекнули, что скоро у них начнётся сезон размножения (А до этого что было? – отвесил челюсть Абрикос), и вот тогда они начнут парами расселяться по планете. Надо ли говорить, что это заявление не прибавило никому энтузиазма. Абрикос ходил злой и почём зря шпынял подчинённых. Те мрачно огрызались. Выхода никто не видел. Не зная к чему придраться во время очередного разговора с шефом генетиков, Абрикос раздражённо заметил, что люди изымают драконов из экосистемы для собственных исследований, на что тот ответил, что всё идёт по плану и вообще не Абрикосу с его бюрократическим рылом соваться вдела научного отдела. Эту смену Начальник закончил вместе с Шефом.

Постепенно ажиотаж по драконам утих, людские учёные тихо-мирно изучали какие-то хвосты драконьих ДНК, а генетики что-то там измеряли, снуя туда-сюда над планетой в своих блюдцах (Абрикос давно забил на попытки как-то контролировать их перемещения – не было ни людей, ни времени; уфологи вовсю орали о скором Вторжении, их холодно игнорировали). У Наместника начали успокаиваться нервы, даже Шеф перестал пить. Ну… почти. И тут опять как обухом! Кто-то из людских “учёных” поднял вой по поводу грядущего иссякания нефти и скорого энергетического кризиса.

Ну где, где ваше иссякание? – Ярился Абрикос на их глупости. – Ну копните же поглубже вот тут! И тут! И тут! Вам же на пятьсот лет вперёд хватит!

В припадке ярости изодрал обои в коридоре у Пересмешника. Потом пришлось неделю к нему ластиться. Сразу видно – низшее существо!

А страны начали поспешно вооружаться. Правительства недобро косились на соседей. И всё бы ничего (грызутся люди и пусть, лишь бы котоний добывать не мешали!), но на фоне всеобщей паранойи военные умудрились сбить аж две “тарелочки” генетиков. Как это получилось никто не понял, а сами генетики не сознавались, но судя по всему они принялись гоняться друг за другом и играть в салочки гравитационными лучами. Абрикос готов был удавить идиотов. Вытащили-то их легко, благо фелины на земле в почёте – не нужно ни маскировки, ни дыхательных аппаратов. Но потеря двух кораблей сказалась и на Абрикосе – генетики просто взяли два аппарата из его космопарка. А когда на следующий день Наместник увидел газетные выпуски, ему опять икнулось. На первой странице аршинными буквами значилось: “КОШКИ НОСЯТ ОЧКИ И МОГУТ РАЗГОВАРИВАТЬ. СМОТРИТЕ УНИКАЛЬНЫЕ КАДРЫ НАШЕГО КОРРЕСПОНДЕНТА”. Кое-как скандал удалось замять: самого журналиста выставили душевнобольным, а запись фальшивкой, но нервов этот случай попортил немало. Зато кораблики у генетиков удалось отбить! Абрикос торжествовал.

Тем временем люди пытались изобрести альтернативный вид транспорта. Пробовали электричество, пробовали какую-то особенную штуку, на метрополии признанную невыгодной уже пару тысяч лет назад. Метались, в общем, из стороны в сторону. Сотрудники Абрикоса делали ставки – на каком способе люди остановятся в итоге. Всех вывел из себя какой-то младший генетик, предложив драконов. К этому времени у всего аппарата установилась жестокая аллергия на одно упоминание о них. Но пари заключили, причём на огромную сумму – всем хотелось утереть проклятого яйцеголового.

Драконы тем временем расселились по всей планете. Большого вреда не причиняли: пожаров почти не было, привыкли видимо к огнемёту; жрали всё подряд, даже траву и камни, оказавшись действительно всеядными, причём чаще ели то, что под руку попадётся – за зверями гоняться было лень (в людской прессе появились заголовки: “ЭТО НЕ ДРАКОНЫ, А ЛЕТАЮЩИЕ КОРОВЫ!”; Абрикос только плевался), не гадили – процесс переработки веществ у них был совершенно потрясающий: отмершие клетки отправлялись в желудок и употреблялись в качестве пищи – такого беззастенчивого самоедства Абрикос ещё не видел. Кто-то из людей предложил было использовать драконов в качестве транспорта; заключившие пари против генетика заметно занервничали. Но всё улеглось, идиота-учёного засмеяли – на тренировку каждого дракона надо было ухлопать по три месяца работы, плюс месяц обучения всадника – и дело замяли.

Но беда, как всегда, пришла откуда Абрикос ожидал меньше всего – из метрополии нагрянула инспекция. Проверяли всё: личные дела сотрудников, запасы котония, доходы-расходы (пока проверяли расходы Абрикос похудел на полкило; врач сказал нервы и посоветовал есть больше калорийной пищи и меньше волноваться), драконов… Когда дошли до драконов Абрикос на полном серьёзе начал жалеть генетиков – бедных учёных зашпыняли до выпадения шерсти над глазами и постоянного нервного подёргивания хвостом – что-то они там изменили в начальных установках генов, и теперь начальство охаживало их раскалённым утюгом. Две недели продолжалась нервотрёпка, а потом комиссия улетела. Абрикос выдал своим подчиненным по три дня отгула – с кучей невротиков работать было совершенно невозможно.

Когда все вернулись на свои места выяснилось, что произошло совершенно неожиданное событие – люди нашли-таки способ быстрого приручения драконов. Им оказался обычный свисток. Точнее, не совсем обычный – он излучал сигналы в ультразвуковом диапазоне. Но драконы подчинялись беспрекословно. Абрикос мысленно набил морду Контролёрам, остававшимся на местах во время всеобщего отгула. Потом подумал и урезал им зарплату на десять процентов.

Люди быстро внедрили драконов в свою инфраструктуру – те оказались идеальным животными: не нападающими на хозяев, совершенно безотходными, не требующими ресурсов. Выяснилось, правда, два неприятных обстоятельства: драконы всей душой ненавидели своих создателей. Стоило в поле их видимости появиться хоть одному фелиноиду, как ящеры слетали с катушек и принимались гоняться за ним, пока не убьют. Генетики бушевали – такого не предвидел никто. Видимо такой эффект дало смешение каких-то несовместимых генов. Кто-то доказывал, что это просто влияние варварской людской культуры. В разразившемся скандале почти незаметным прошло завершение пари о транспорте для людей – несчастные, поспорившие с генетиком, выложили зарплату за три месяца вперёд и теперь по кончики ушей залезли в долги. Абрикос им сочувствовал, но помогать не собирался – раз мозгов нет, пусть теперь сами и выкручиваются. Вторым недостатком, вызвавшим немалую панику, оказалось бешеное размножение драконов – чуть меньше чем за год они заселили почти всю планету. Людские аналитики предсказывали уничтожение людей драконами. И всё бы ничего, но кто-то предложил истребить всех “огненных диаволов”. Шеф генетиков рвал и метал – люди были вполне в состоянии уничтожить всю популяцию. Гасить скандал, как всегда, пришлось Абрикосу и СК. Пока усмиряли журналистов, Абрикос вконец издёргался, набрал три килограмма (Не надо было слушать врача, не надо! Всё зло от медиков!) и намертво пристрастился к валерьянке. У него появилась очень раздражающая привычка спать по четырнадцать часов в сутки – видимо давали знать вконец задёрганные нервы. Драконы тем временем, словно поделив всю Землю на прайды, резко снизили рождаемость. Генетики немного приободрились – хоть здесь не допустили промашки – и на радостях выдали людям рецепт отличного драконьего корма – дешёвого и питательного. Попытки понять их деяния Абрикос забросил уже давно.

Однако дела шли всё хуже и хуже: прослышав о неприязни драконов к котам столица грозилась прислать ещё одну инспекцию, у Абрикоса разразился крупный семейный скандал. А тут ещё это письмо… Абрикос ходил весь издёрганный и срывал злость на подчинённых. Одно хорошо – осталось совсем немного. Ещё неделя и он вернётся домой. И всё будет хорошо…

Со двора донёсся гнусный чирикающий рёв. Пересмешник досадливо вздохнул и посмотрел на часы. Половина восьмого. Кормёжка была два часа назад, а проклятая животина опять хотела жрать. Из-за спины раздалось сиплое завывание. Абрикос. Проснулся-таки. Последний год Пересмешник не узнавал своего питомца – разжирел, обленился, всю мебель в квартире в лоскуты разодрал, гадит где попало (а ведь приучали же!), характер стал мерзкий, злопамятный. Жена, устав от постоянных проблем, уже давно уговаривала сдать кота в пансион, но Пересмешник не мог просто так отдать животное. Всё-таки родной. Вот и приходилось ему теперь смотреть за котом в одиночку.

Абрикос тем временем не спеша поднялся, перевалил огромное пузо через бортик спальной корзинки и вальяжно подошёл к Пересмешнику.

– Чего тебе?

Абрикос с мявом цапнул его за икру. Ноги Пересмешника постоянно были покрыты длинными кривыми царапинами – так Абрикос давал понять, что хочет есть. Причём еду, скотина, брал только ту, которую сам видел, как накладывают в миску. Вот и приходилось каждый раз выдавать по одной порции. Если бы Абрикос был человеком, Пересмешник решил бы, что у того паранойя. Но паранойя паранойей, а порезы болели постоянно. Пересмешнику приходилось тратить на мази и пластырь совершенно бешеные деньги, не говоря уже о нервах.

Острые когти снова впились в кожу. Пересмешник дёрнулся. Мышка слетела со стола, повесившись на проводе.

– Сейчас я тебя покормлю! Дай хоть письмо допечатать.

Но Абрикос не унимался. На коже вспухла ещё одна царапина. У Пересмешника лопнуло терпение. Он ухватил кота за шкирку и, встряхнув хорошенько, поднял к лицу. Тот шипел и извивался, норовя царапнуть по глазам. Жирное пузо обвисло, как у алкоголика, рыжая шкура поредела. Всё-таки жена была права, мелькнула отрешённая мысль. Пересмешник подошёл к окну и открыл створку. Вокруг кормушки в центре вольера кружили огромные тени. Абрикос заорал ещё сильнее. Пересмешник вздохнул и кинул его вниз. Со двора донесся довольный рёв. За кормом сегодня можно было не ходить.

БЫЛ СОВЕРШЕННЕЙШИМ ОБРАЗОМ ПОДКУПЛЕН.

Всегда считал, что утопии, равно как и антиутопии, раздел творчества сугубо мрачный, морализаторский и с лейтмотивом 'Ужо!' Но это, как оказалось, верно только с научной точки зрения. 'А вовсе и наоборот!' - с весело-скандальными интонациями Кэролловского Тру-ля-ля хочется произнести для произведения вненаучного. Нет, бука 'ужо' все равно выглядывает из контекстного чулана, но это уже (тьфу! Жжжжуть!) совершенно иной бука: в ароматах валерьянки и с пакетом сэкономленного 'Вискаса'. 'Съэномьте!' увидел я, кстати, с месяц назад лозунг в одной забегаловке.

Радовался так же, как и заголовку: 'Это не драконы, а летающие коровы!'. Помнится, Лукьяненко в одном интервью со снисходительно-снизошедшими интонациями объяснял, что грызня Дозоров по замыслу суть конкурентная борьба спецслужб. Хе-хе! Не видать ему, тиражировщику идеи Рембрандта, настоящей работы засекреченного ведомства, чьи сотрудники, несмотря на объективные трудности в виде нехватки
валерьянки и нашествия блох, хвост готовы положить во имя мохнатого будущего. Один только вопрос меня волнует: как быть с известным стихотворением, строчка которого 'но нет только кошек у кошек' доставляет, видимо, немало огорчений новому Наместнику Патриархата?

Хотя очень может быть, что проблемы эти для него несущественны: вот поиск терпеливых и мягкосердных тюфяков-хозяев, позволяющих безнаказанно драть обои и насыпающих кормежку не реже чем раз в полчаса - вот это действительно серьезная проблема для внедренного сотрудника. Ах да, вот еще что... Чисто меркантильный интерес: где бы отыскать карту ресурсов, сверяясь с которой можно только копнуть
* вот тут! И тут! И тут!*?

Винт (с)